«Донжуанский список» Короткевича

Он понимал, что ее лекции не просто лекции, что это еще и какой-то новый, пока мало понятный для него, взгляд на жизнь, на ее цвета и звуки, на человече­ские чувства, на художника и искусство».

По сути, преподаватель открывала Короткевичу ранее не известный, волшеб­ный мир искусства, собственным примером приобщала к тысячелетнему опыту и поискам человечества. На дворе бушевала весна, в душе и перед глазами была она. Владимир не мог не влюбиться.

Чтобы обнаружить в себе это чувство, Короткевичу понадобилось еще немного времени. «В начале июля (1959 года. — Д. М.)

друзья разъехались по домам. Андрей пожил недели три дома, а потом воспользовался приглашением дяди, по-походному быстро собрался и утром следующего дня уже выходил из поезда на перрон небольшой станции». В романе она названа Суходолом. В реальности это Рогачев, где жил Игорь, дядя Короткевича.

В один из моментов герой «вдруг с невероятной ясностью понял, откуда было томление. Не хватало ее. Не хватало звуков ее голоса, не хватало рас­трепанных прядей, серых кротких глаз, нежной выразительности движений. Не хватала до боли. Хоть кричи. «Что со мной? — подумал он. И внезапно пад- мывающая волна радости охватила его. «Кажется... кажется, это пришло

... Наконец это пришло... Неужели?! (...) Ну конечно же, это было так. Конечно, не хватало ее. Он просто был уверен, что не может больше полюбить, потому и не думал о ней... А сейчас как будто омылись глаза. И мир такой широкий. И ветер дышит новой жизнью. Ну нет, жизнь еще не окончена. Жизнь еще можно начать сначала, вот тут, на этой большой реке, в эту минуту».

Они снова встретились осенью 1959 года в Москве. В романе утверждается, что главной героини «не было в Москве целый сентябрь». Но в реальности 12 сентября Короткевич писал в письме к Юрию Гальперину: «А рецензию оную я покажу нашему экскурсоводу. Ее первая лекция будет у нас только в среду, и я хочу, чтоб она прочла тоже. Потом сразу перешлю тебе» (БелДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 14. Л. 35).

21 сентября умер отец Короткевича, Семен Тимофеевич, писатель срочно вер­нулся домой. Те же события, то же время (конец сентября) описываются в романе. Как утверждает автор, «через две недели» после похорон герой вернулся в Москву.

В «Леанідах...» Ирина Горева пригласила Андрея Гринкевича к себе в гости. И однажды молодой поэт позвонил в квартиру на площади Маяковского (тот же адрес упоминается 21 декабря 1959 года в письме к Янке Брылю: «сейчас у них прекрасная квартира в районе площади Маяковского

»). Но тут его ждал неожи­данный «сюрприз»: двери квартиры открыл муж. Для поэта, который не знал о его существовании, это был психологический удар: «Я прыйшоў да самых родных дзвярэй, //1 тут // Забілі мяне», — напишет он в поэме «Плошча Маякоўскага». В то время лирический герой утверждал, что «быў няздатны на метафары». В соответствии с тем же поэтическим источником, это произошло «ў чорны мой панядзелак. //Кастрычніка, дванаццатага чысла».