Допетровская Русь

Недовольный князем, которому служил, боярин удельных времен всегда мог уйти от него к другому князю, и это не считалось ни изменой, ни зазорным делом; мало того, «отъехавший», как тогда говорили, к другому князю боярин, если владел землей в княжестве первого, продолжал невозбранно пользоваться своим имуществом, находясь на службе у другого князя.

Русская земля того времени хотя и разделялась на множество отдельных, мелких и крупных княжеств, но ни население этих княжеств, ни сами князья не считали себя чуждыми друг другу.

Благодаря общности языка, веры, обычаев и занятий, все сознавали, что Русская земля – одно целое, и потому между отдельными княжествами «путь был чист, без рубежа», т. е. не было границ, строго замыкавших одно княжество от другого, и простые люди, так же, как и бояре, могли свободно переезжать из одного княжества в другое. Где жили, там и служили и князю той области платили подать. Переходили почему-либо в другую область, платили и служили другому князю. Он ведь был такой же русский князь, как и тот, чьи владения покинул переселенец.

Приходившим к ним на службу знатным людям князья давали места, смотря по происхождению пришельцев, по месту, какое они занимали у прежнего князя, которому служили, и по личным доблестям. Знаменитому пришельцу часто давали место более почетное, отодвигая ради этого назад старых отцовских и дедовских сподвижников и думцев. Попасть на место высшее и оттеснить прежних слуг называлось тогда «заехать» их. Так, когда к Ивану Калите приехал упомянутый уже Родион Нестерович, приведший с собой 1700 человек, то великий князь сделал его первым своим боярином и дал ему половину Волока. Этим «заездом» оскорбился боярин Акиндин и отъехал к сопернику московского князя, тверскому великому князю Михаилу. По проискам Акиндина тверичи захватили одну из московских волостей и осадили Калиту в Переяславле. Акиндин сам распоряжался осадой; на выручку князя явился Родион; он напал на войско Акиндина с тылу, а князь сделал вылазку из города. Тверичи были разбиты, и сам Акиндин пал от руки Родиона, который воткнул голову Акиндина на копье и сбросил ее перед Калитой со словами: «Се, господине, твоего изменника, а моего местника глава!»

В княжение Донского волынский выходец Боброк «заехал» Тимофея Вельяминова, и тот уступил ему первое место. При сыне Донского Василии приехал в Москву на службу литовский князь Юрий Патрикеевич и заехал всех первостепенных бояр, между прочими и Федора Сабура. Это произошло по соглашению князя с его боярами: он «упросил место» князю Юрию, когда выдал за него сестру свою Анну. У князя Юрия был брат старший, по прозванию Хованский. На свадебном пиру боярин Федор Сабур «посел», т. е. занял место выше Хованского. И тот молвил Сабуру: «Сядь ниже. Я старший брат князя Юрия, а князь Юрий выше всех сидит». Федор Сабур отказался, заметив: «У того Бог в кике, а у тебя Бога в кике нет!» – намекая на то, что князь Юрий сидит высоко по жене, как свойственник великого князя. Кика – женский головной убор, который надела княжна Анна, выйдя замуж за князя Юрия.

Но вот мало-помалу московское княжество все растет и усиливается. Оно сломило татар, удачно отбивалось от Литвы, более спокойно устраивало свою внутреннюю жизнь. Другим князьям стало не под силу тягаться с московским великим князем, и вот они все, один за другим, кто волей, кто неволей, признают первенство московского князя, становятся его подручными и слугами и переселяются на житье в Москву, а их княжества сливаются с московскими владениями, образуя одно великорусское государство.

По договору с московским великим князем, уступая ему свои княжества и становясь слугами московского государя, княжата сохраняли не только большие земельные владения в пределах бывших своих княжеств, но и некоторые владельческие права. Князь Курбский рассказывает, что князья М.И. Воротынский и Н.Р. Одоевский еще в 1570-х годах сидели на своих уделах и огромные вотчины под собой имели. Князь Воротынский владел ¹/₃ города Воротынска. Пристав государя великого князя не имел права въезжать в имения князей Оболенских. На государеву службу такие владельцы-княжата приводили тысячные отряды вооруженных слуг; они имели право суда в своих прежних областях, могли раздавать от себя свои земли в поместья другим. При дворе московского государя такие бояре-княжата заняли, конечно, первое место и зорко следили за тем, чтобы в их родословную среду не проникали люди мелкие, неродословные.

Но, превратившись из удельных князей и самостоятельных владык в подневольных советников и слуг, прежние князья и их потомки долго не могли привыкнуть к подчиненному положению советников. Потомки великих удельных князей никак не могли помириться с мыслью, что им приходится сидеть в совете московского государя рядом с потомками простых князей и даже с обыкновенными московскими боярами. Потомки простых князей, в свою очередь, косо смотрели на бояр некняжеского происхождения.