Читаем Дорога (СИ) полностью

Так мы познакомились с частыми здешними гостями. Отобедать не получилось, но зато парни поужинали с нами и оплатили ужин. Хорошие ребята. Сегодняшнее происшествие стало приятной историей, мы приобрели новых друзей. Они обещали, что заведут нас на хорошую вечеринку в эту пятницу. День выдался замечательный, несмотря на некие неудобства, мы чувствовали себя счастливыми. Это и была та свобода, которую мы так жаждали. И мы были счастливы, осознавая, что эта неделя полностью наша.



Вчера мы еще раз пошли к морю, жаль, что таких волн, как утром там не было. Но это нам не помешало повеселиться, мы бросались в воду и барахтались в ней, учась плавать. У меня неплохие результаты, девчонки у моря научили меня нырять и немного плавать. Мы не спали до двух часов ночи, играя в покер на печенья, рассказывая истории из нашего детства и думая о том, как же мы все таки быстро повзрослели.

Наша ночная посиделка не помешала моему мозгу проснуться раньше всех в пол шестого утра. Мне уже не лежалось в постели, и я еле удерживался, чтобы не разбудить парней. На улице шел дождь, и мое воображение слишком сильно любило мне подыгрывать. Мне казалось, что сквозь дождь я слышу шум огромных утренних волн. Не удержавшись, я вышел из отеля. Направляясь прямиком к морю, я сообразил, что Майли и Тагс поймут, что я пошел в море. Приближаясь все ближе и ближе к нему, я слышал его шум и понимал, что мои чувства меня не подвели. Стащив с себя футболку, я забежал в море. И снова начал бросаться на волны, здесь был только я, ни единой души вокруг. Надвигались волны одна больше другой, я решил повернуться спиной к морю, и мне оставалось только ждать надвигающейся большой волны. Она была совсем близко. Среди этого шума, я начал прислушиваться к тишине. Волна вот-вот уже настигнет меня. "Раз. Два. Три..." Я прыгнул, волна подхватила меня и понесла к берегу. Это было незабываемо, я чувствовал себя героем какого-то фильма. Я долго не мог вспомнить какого, но это было и не важно, надвигалась еще волна. Я повторил все: повернулся спиной, и опять тишина в голове "Раз. Два. Три!" Волна снова подхватила меня и в эту секунду я вспомнил. Волна подняла меня высоко и я во весь голос прокричал: "Я! Джон Картер!!!" Меня отшвырнуло на берег. Я лежал с довольным лицом, и ракушки царапали и без этого горящую спину. Я поднялся, и уже не мог остановиться, повернулся спиной к морю и оглянулся назад. Огромная голубая бездна, и над этой бездной возвышалась волна, в моей голове нет ни одной мысли. Это было слишком завораживающе. Я смотрел на эти волны, и самая большая неслась прямо на меня, но я не мог оторвать глаз от нее. Она была в секунде от меня, но я не сдвинулся с места. Я чувствовал, как меня полностью накрыло водой. Я знал, что не умею плавать, и просто лежал погруженный в воду. Море и волны прекрасно знали свое дело, они поступают так не в первый раз. Я погружался все глубже и глубже, и мне не было страшно ни капли.

Я все смотрел вверх, на постепенно угасающее солнце, и думал ни о чём. Я закрыл глаза, и передо мной встал образ моих родителей. Я никогда их не помнил, не помнил их вообще. Мне было четыре года, когда они погибли, и был слишком мал, чтобы их помнить. Но вспомнил, они стояли передо мной и звали меня к ним в машину. Меня посадили сзади. Мы ехали, и я не мог оторвать глаз от своих родителей, мама повернулась ко мне и улыбнулась. Какая она красивая! И улыбка у нее невероятно добрая! Блондинка, с короткими ухоженными волосами, ветер теребил их, и я чувствовал их аромат. У нее были глубокие карие глаза, и они улыбались мне. Я оглянулся на папу. У него такие же каштановые волосы, как у меня, добрые зеленые глаза часто оглядывались на меня через зеркало. И эта улыбка, теплая тихая улыбка. Они оба обернулись ко мне, и громко рассмеялись. Почувствовал что-то мокрое на щеке, огромный пёс облизывал мне её. И это, видимо, рассмешило их. А я даже не знал, что у нас был бульдог. В какой-то момент улыбка с их лица слезла:

-Что такое?- я услышал мамин мягкий голос, и почувствовал в нем тревогу,

-Гонщики, - тревожно ответил папа

-Милый, думаю будет лучше, если мы пока остановимся,

-Да, да, конечно, только надо проехать этот перекресток,

Перейти на страницу:

Похожие книги

История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===

Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (Мирский) , (Мирский) Дмитрий Святополк-Мирский

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги