Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана

Однако мы слишком далеко удалились от темы нашего расследования.

* * *

Ирония судьбы: свергнутый император Наполеон Третий стал эмигрантом, подался в Англию, жил в пригороде Лондона, там и умер. Его единственный сын Эжен Бонапарт, он же Маленький принц, служил офицером в британской армии и погиб в Африке от зулусских ассегаев. Военные поражения и внутренние смуты отбросили Францию далеко назад, о попытках догнать Британию можно было позабыть.

А контроль над Суэцким каналом англосаксы без затей подмяли под себя, сначала скупив принадлежавшие Египту акции, а затем вообще оккупировав страну.

Но это всё будет позже.

А в 1864 году канал не достроен, звезда Наполеона Третьего в зените, Англия и Франция — союзники, хоть и готовые нагадить друг другу по мелочам, а то и по-крупному, и французский шпион с британским отставным (?) контрразведчиком плывут на яхте «Дункан» в берегам Австралии…

Глава 19

Скучно, скучно, еще скучнее

или

Что искал Гарри Грант в Тихом океане

Итак, капитан Джон Манглс влюбился в Мэри Грант. Ну что же, случается зрелым мужчинам влюбляться в несовершеннолетних девушек… Ладно хоть не в Роберта втюрился.

Мэри испытывала ответные чувства. На самом деле она была силой обстоятельств обречена полюбить Джона. Шестнадцать лет, возраст первой любви, гормоны буйствуют, — а вокруг океан, и небольшой замкнутый коллектив на борту, и капитан единственный свободный мужчина сравнимого с Мэри статуса (ну не в матросика же было влюбляться капитанской дочке, в самом деле).

Джон тоже был обречен. Ему тридцать лет, мужчина в самом соку со всеми мужскими потребностями, а Мэри единственная свободная девушка рядом…

Жюль Верн уверяет, что ничего предосудительного между молодыми людьми не происходило:

«Лорд и леди Гленарван с интересом наблюдали за Джоном Манглсом и Мэри Грант. Но так как порицать молодых людей было не за что, а Джон Манглс молчал, то они делали вид, что ничего не замечают.

— Что сказал бы капитан Грант по этому поводу? — спросил однажды жену Гленарван.

— Он решил бы, что Джон вполне достоин Мери, дорогой Эдуард, и не ошибся бы, — ответила Элен».

По Жюлю Верну, даже объяснение между молодыми людьми не произошло. Всего лишь смотрели друг на друга влюбленными глазами, и думали, что никто ничего не замечает.

Но заметили все.

Майор и Паганель наверняка переглянулись, старательно сдерживая улыбки. Судьба значительно упростила им решение задачи: как у австралийских берегов убрать с яхты всех ненужных, всех лишних людей. Теперь они знали, как.

Больше ничего интересного не происходило за долгие недели плавания через два океана, Атлантический и Индийский. Посещение островов Тристан-да-Кунья мы уже вспоминали, — кроме охоты на куропаток и тюленей ничего интересного там не произошло. Ах, да, еще майор застрелил кабана из своего знаменитого «карабина».

Посещение Амстердамского архипелага, тоже находившегося на 37-й параллели, оказалось еще более скучным, даже поохотиться не удалось.

Желая как-то развлечь читателей, заполнить чем-то лишенное событий плавание, Жюль Верн описывает пари между майором и Паганелем, — но развлечь длиннейшей и скучнейшей лекцией по географии оказалось непосильной задачей для писателя. Скуки он нагнал еще больше. Насколько Жюлю Верну удалось воплотить вторую часть своего принципа «Развлекая — поучай», — вопрос дискуссионный. Отчего-то кажется, что даже те читатели, кто не пролистал эту нагоняющую сон главу, кто прочитал ее от начала до конца, — даже те едва ли запомнили хоть пару имен из оглашаемого Паганелем бесконечного списка исследователей Австралии.

Так что пусть «Дункан» спокойно плывет к австралийским берегам, а мы займемся куда более интересным делом: разберемся с плаванием «Британии». Попробуем понять, в чем цель и смысл тихоокеанской экспедиции капитана Гарри Гранта.

* * *

Вот что любопытно: Гарри Грант объявил себя шотландским патриотом и сторонником самостийности. А это, извините, не якобитство Гленарвана. На якобитов внимания не обращали: пускай спускают пар в свисток и спорят за выпивкой, кто из дальней родни Стюартов более достоин занять престол. А вот сепаратизм сам по себе, без привязки к Стюартам, — это гораздо серьезнее. Однажды недоглядели за сепаратистами Новой Англии, проворонили назревающие там тенденции, и чем это закончилось, известно: жестокая гражданская война в колониях, их потеря, образование США.

Однако сепаратизм сепаратизму рознь.

Наиболее тревожил в тот момент власти Британии ирландский сепаратизм. Шотландский считался гораздо менее опасным.