Дороги и люди

— После «Хольта» я работал над повестью, сюжет которой мне подсказала газетная заметка. То был случай, связанный со смертью девушки, отравившейся газом. Признаюсь, получалась душещипательная сентиментально-любовная драма. И для того чтобы изобразить несчастную любовь девушки к женатому человеку, мне нужен был персонаж, чье общественное положение и психологический склад определили бы развитие сюжета. Так я придумал доктора Киппенберга. Но герой — ничто, если он действует вне общественно-социальной среды. И к Киппенбергу я приставил еще несколько сотрудников и даже целый институт создал. И вот случилось так, что первоначально задуманный сюжет повести оказался лишь подступом к большой и серьезной работе. Неопубликованную повесть «Последнее дело Крузе» я называю теперь «Пра-Киппенберг»...

Медленно и величаво со стороны озера подошел кот.

— О-о, Мориц, давно тебя не было, — сказал хозяин, взял кота на колени и потрепал за ухо. — Ты что, опять за ондатрой охотился?

— ?

Дитер Нолль понял мое недоумение и пояснил, что в озере водится много этого зверька и Мориц наловчился истреблять его.

«Кот-браконьер», — подумал я про себя, но промолчал. И снова спросил:

— О чем будет следующий роман?

— Опять-таки о становлении нового человека, о развитии человеческой личности. А это, как вы знаете, процесс нелегкий. Пока, правда, я не могу сказать, в каких конкретных ситуациях будет действовать мой герой. Возможно, им будет артист. У меня уже есть ансамбль персонажей. Труппа, так сказать, подобрана, скоро начну репетиции. Но характеры и действия участников романа будут создаваться в процессе писания. Ведь известно, что герои не всегда подчиняются писателю. Порой они сами диктуют ему свою волю. Писатель — это не режиссер, требующий от артистов повиновения... — Нолль отпил кофе и неожиданно спросил: — А вас интересует, как у нас читается советская книга?

— Да, конечно.

— Расскажу о таком случае. Один из моих сыновей подружился с молодым человеком из семьи с мелкобуржуазными привычками и католическим духом. У молодого человека не было — как это сказать? — конструктивного понимания нашей новой действительности. Он попросил помочь составить ему «круг чтения». И я порекомендовал в этот «круг» трилогию Константина Симонова.

Дитер Нолль продолжает рассказ о юноше, которому романы Симонова открыли глаза на многое. А Серпилин и Синцов стали для него, по его же определению, «людьми, которыми хочется быть».

— Он сейчас в армии, — говорит писатель, — и книги Симонова помогли ему найти цель в жизни...

Через день на Александерплац я встретил... Но прежде о том, что происходило в пятницу, 31 августа, на этой большой берлинской площади.

В тот день Александерплац выглядела необычно. За прилавками нарядных киосков, увенчанных гербами немецких городов, стояли редакторы и сотрудники редакций более ста газет Берлина и всех других крупных городов ГДР, руководители издательств, радио и телевидения. Что только не продавалось здесь! Дивные саксонские гравюры из Дрездена и нежные гладиолусы из сельскохозяйственного кооператива Гентин; сверкающие внутренним огнем куски горных пород, добытые в Тюрингии, и фиолетовые упругие кочаны капусты с огородов Ребеля; всевозможные календари, альбомы, изготовленные в Лейпциге, и открытки с видами Веймара — этого старинного очага классической немецкой культуры; детские игрушки и сдобные крендели; плюшевые мишки — эмблема Олимпиады‑80 — и книги, книги, книги... По площади шмыгали мальчишки, потея в теплых, не по сезону, традиционных костюмах берлинских газетчиков, с пухлой сумкой через плечо, в фуражке с блестящим черным козырьком и, выкрикивая, предлагали публике факсимильные экземпляры первого номера «Берлинер цайтунг» от 21 мая 1945 года.

Это был десятый ежегодный праздник журналистов ГДР — День международной солидарности.

Многое из того, что было на стойках киосков, выработали сверх плана рабочие предприятий и безвозмездно передали в фонд солидарности. Зарубежные корреспонденты «Нойес Дойчланд» прислали чешское стекло, кубки с берегов Ла-Платы, палестинские головные уборы... А берлинцы (их побывало на площади более 150 тысяч) за ценой не стояли и нередко платили за покупки в двух- а то и в трехкратном размере.

...Блистая остроумием, журналист Ганс Узлар зазывал людей на аукцион сувениров и сам же собирал деньги в большую пивную кружку. Художник Герхард Вонтра со скоростью урагана рисовал портреты с натуры. Гельмут Шельхарт, дублировавший на немецком языке Берта Ланкастера в киноэпопее «Великая Отечественная», продавал снимки кадров из этого фильма.

Одним словом, фантазия бурлила, кипела у организаторов праздника, по внешнему облику, пестроте и многолюдности напоминавшего былые городские ярмарки, а по содержанию отражавшего новые человеческие отношения, интернационализм, истинную гуманность. В прошлом году, как мне сказали, вся выручка этого дня была послана во Вьетнам, в нынешнем — пойдет на помощь никарагуанцам.