Дороги и люди

«...В победу верю. Когда-нибудь люди нового общества, хорошие, стоящие люди, будут удивляться нашей вере, мужеству...» Это запись первого дня войны. А двадцать четвертого июня она подала заявление о вступлении в ряды Коммунистической партии. Второго июля записала: «Сегодня меня приняли в партию. Единогласно. Хорошо! Надо работать... Как мало ценили мы прежнюю жизнь... Мало сделано...» Пятого августа того же года: «Сплю не более 1,5 часа в сутки. Работа лихорадочная... Фадеев ждет статью для Информбюро — «Политика мирового двурушничества». Закончила статью «О самодисциплине в тылу»... Война пересмотрела все центры тяжести. Нужен новый стиль работы — быстрота, исполнительность, политическая чуткость... Но с халтурой надо бороться, никогда ни по какому поводу нельзя давать ничего меньше тебя, ничего такого, что самой тебе перечесть бесполезно и неинтересно...»

Ее творческая энергия, жизнедеятельность, активный общественный темперамент всегда поражали, поражают и до сих пор. Но в годы войны — а тогда ей было недалеко до шестидесяти — эти черты проявились особенно сильно. Страстные, проблемные ее статьи и очерки публикуются в «Правде», передаются по радио, она сотрудничает в Информбюро, пишет для Коминтерна, для Балтфлота... Ее большой очерк «Оборона Москвы» не только яркий рассказ о героизме советских людей, в нем — глубокий анализ социальной природы человека, воспитанного Октябрем, умения нового общественного строя «приводить в единое и слитное движение огромные человеческие массы».

Поздней осенью «Правда» посылает Мариэтту Шагинян своим специальным корреспондентом по Уралу и Сибири. Ее очерки о советском тыле составили затем книгу «Урал в обороне». В ту пору она была и агитатором. Ветераны уральских и сибирских заводов до сих пор помнят ее речи, произнесенные в цехах и рабочих клубах.

Кстати сказать, Мариэтта Шагинян обладает своеобразным, ярким ораторским даром. Она умеет и любит выступать экспромтом, при этом всегда четко и логически развивая мысль, захватывая аудиторию горячим, убедительным словом.

В апреле 1942 года Мариэтта Шагинян приехала в командировку в Москву. В дневнике читаю: «Новая работа — знакомство с Подвойским». Через несколько дней: «Выехала обратно в Свердловск».

Какая же это «новая работа»? Хотел было справиться у Мариэтты Сергеевны, но... Бывают же такие совпадения! В те дни, когда я читал дневники, дочь Николая Ильича Подвойского — крупного революционного деятеля, председателя Военно-революционного комитета в дни Октября, ученика и соратника Ленина — Нина Николаевна Подвойская сказала мне, что в письмах отца периода военных лет Мариэтта Сергеевна Шагинян упоминается неоднократно. Нина Николаевна любезно предложила мне прочесть письма, и недолгая загадка оказалась разгаданной.

В письме от 12 мая 1942 года к своей дочери на фронт, военфельдшеру Лидии Подвойской, Николай Ильич сообщает: «Сегодня с Шеиным проводили в Свердловск Мариэтту Сергеевну Шагинян. Навсегда завоевал ее для военной писательской работы. Она даст художественный рассказ или очерк о танкистах...» А несколькими днями раньше Николай Ильич писал: «...возил ее (Мариэтту Шагинян. — К. С.) в управление бронетанковых войск. Она завоевала симпатии лучших знатоков танкового дела. Будут теперь работать сообща».

В Москве, затем в Свердловске и Челябинске началась эта «новая работа». Мариэтта Шагинян изучает историю танков, тактику танковых боев, материальную часть и типы машин; беседует со специалистами, с фронтовиками — танкистами и пехотинцами, имевшими опыт истребления вражеских танков. Она идет в цехи, где создаются боевые машины, отправляется на танкодром, в танковую бригаду; она облачается в комбинезон, забирается в танк и на себе проверяет работу экипажа: «...Жесткая качка... Сильные удары...» Ее дневниковые тетради заполняются конспектами прочитанных книг, схемами, чертежами, рисунками, подробными записями бесед, портретными зарисовками: «Брюнет, с проседью. Высок. По-солдатски прямолинеен, мыслит четко, рассказывает коротко, деловито». О другом: «Милое, белокурое, русское лицо. Меланхоличен, очень тонко и рафинированно чувствует язык, вживается в тему...» Одним словом, она готовится к очерку...

Боевой заказ Николая Ильича Подвойского был выполнен Мариэттой Шагинян отлично. Очерк «Танкисты» стал достоянием сотен тысяч читателей на фронте и в тылу. Но неизвестными остались дневниковые записи, по объему в несколько раз превышающие очерк, а по содержанию... Какую бы пользу они принесли, особенно молодым литераторам! Как пособие, как превосходный пример лабораторной работы мастера-очеркиста.

В июле 1942 года в Свердловске Мариэтту Шагинян приняли в члены партии. Рекомендации ей дали Павел Бажов, Федор Гладков и Марк Розенталь. А вот что говорили участники партийного собрания: «...Шагинян к каждому делу относится как к большому государственному делу. Она должна быть в партии», «...пишет она так, что, читая ее, хочется работать, творить»; «... Шагинян действительно трудовой человек, она вечно в работе, в труде».