Дороги и люди

«Воспоминания о Сергее Васильевиче Рахманинове» выходят за рамки обычных мемуарных зарисовок. Это небольшое, но емкое исследование, живо воссоздающее обстановку музыкальной жизни России десятых годов, драматизм этой жизни, определяемый, помимо прочего, и тем, что на ведущих художников того времени — людей демократических убеждений — нападали модернисты, лжепророки, «будто бы шедшие к далекому будущему человечества и «предвосхищавшие» это будущее». Со страниц «Воспоминаний» встает образ великого музыканта и великого труженика, человека сложной и противоречивой души, художника высоких устремлений, безграничной преданности искусству и одновременно обостренно-нервной неуверенности в себе. Строки писем Сергея Рахманинова к Мариэтте Шагинян полны признательности за бескорыстную помощь, дружескую поддержку, которую оказала молодая тогда писательница композитору в его трудные годы.

Мариэтта Шагинян написала свои воспоминания почти через сорок лет после последней встречи с композитором. Но факты и детали — а их тут множество — столь достоверны, столь живописны, что кажется, время совсем не затуманило памяти автора, увидевшего свою задачу в том, чтобы сохранить для себя и для нас драгоценные уроки искусства и нравственности.

Музыка прошла через всю жизнь Мариэтты Шагинян. И через все ее творчество.

В одной из своих статей Шагинян пишет о ее величестве Музыке — «самом организованном, самом бескорыстном

наслаждении... дающем человеку, через слух, полноту его душевного состояния, насыщающего человека эмоцией...». Мне кажется, и в публицистике Мариэтты Шагинян живет музыка. Она музыкальна, публицистическая работа писательницы. Любая статья ее, очерк, исследование основаны на стройной композиции, отличаются слаженностью всех частей, имеют захватывающую увертюру, необходимую кульминацию, логический финал, а то и своеобразную концовку-резюме, коду. Логика в произведениях Мариэтты Шагинян — и в художественных и публицистических — неоспорима. И ритмика тоже — четкая внутренняя ритмика в каждой ее книге, в каждой статье.

В своих работах о музыке, как и во всем своем творчестве, Мариэтта Шагинян тяготеет к многожанровости. В произведениях, опубликованных в девятом томе собрания сочинений, писательница предстает и как романист, и как очеркист, и как мемуарист, и как очень оригинальный критик-рецензент.

«Воскрешению из мертвых» Шагинян посвятила девять лет жизни и труда. Она работала в архивах и библиотеках Рима, Неаполя, Парижа, Праги... Она искала и по крохам собирала все, что могло оживить человеческий образ чешского композитора XVIII века Иозефа Мысливечка, его рукописи, его музыку. По карте Рима того времени она нашла дом, где жил композитор. Нашла его портрет, с которого была сделана известная гравюра. А в Ленинграде — партитуру оперы «Медонт», следы которой были давно потеряны.

Литературное «воскрешение из мертвых» Иозефа Мысливечка явилось большим культурным событием. Творческий подвиг писательницы был отмечен высокой наградой — Золотой медалью ЧССР.

Музыка для Шагинян, как уже было сказано, не только наслаждение, но и потребность, нравственно-эстетическая школа. Эта школа нужна людям как воздух, как вода, как хлеб — вот мысль, которую не устает повторять Шагинян. Для нее это бесспорно. Несколько лет назад она задержалась в Италии лишь для того, чтобы за два дня до премьеры присутствовать на генеральной репетиции оперы Дмитрия Шостаковича «Нос», поставленной Эдуардо де Филиппо. И тут же написала небольшую статью об этом и передала ее в Москву, в «Известия».

Мариэтта Шагинян — крупный знаток музыки Дмитрия Шостаковича. Она неизменно рецензировала почти все новые его произведения. Она автор обобщающей статьи о нем. Работы М. Шагинян о Д. Шостаковиче — яркий и глубокий, резко антишаблонный творческий портрет великого композитора. «Для меня является большой честью очень высокая Ваша оценка моих опусов. Повторяю, все вышедшее из-под Вашего пера будет для меня большой честью», — писал он ей.

Весной 1943 года, точнее, 28 мая Мариэтта Шагинян записала в своем дневнике: «...Шостакович дарит мне листки сонаты, только недавно созданной...» Немного позже, под впечатлением новой сонаты, она делает в дневнике чрезвычайно любопытную запись о силе воздействия его творчества: «Музыка Шостаковича заставляет внутри как-то хорошо и определенно перестраиваться... подтягивает, выпускает отдохнувшим и готовым на продолжение жизни с новым запасом сил... Это деятельная музыка, и за это я ее страстно люблю».

В центре интересов Мариэтты Шагинян как публициста всегда стояли и стоят важнейшие проблемы жизни — «время и человек», «время и культура», «нравственное и гуманитарное воспитание» и т. п. И, я думаю, поэтому творчество Дмитрия Шостаковича, проникнутое столь острым ощущением трагизма и оптимизма нашего времени, словно магнитом притягивает к себе писательницу.