Доржи, сын Банзара

Доржи думает: как поступил бы отец, если бы он услышал песню казака, который бранил нойонов и тай-шу? Неужели заявил бы пограничному приставу? Неужели донес бы станичному атаману?

Ему вспомнились слова Даржая: «Все вы из одной овчины скроены… У твоего отца есть нагайка…» Неужели он был прав? Выходит, что не все встречи бывают желанными, не. все разговоры приятными. Есть люди, которых сторонятся, а есть такие, к которым тянутся всей душой. Почему бы таким людям не жить вместе?

Доржи решает: «Вырасту, поставлю в степи большую-большую белую юрту, созову всех лучших людей на свете — маму, дядю Хэшэгтэ, Мунко-бабая — и стану жить с ними.

Дядя Эрдэмтэ разрисует юрту узорами… Дядя Еши будет по вечерам играть на хуре, Борхонок — каждый день рассказывать улигеры».

А еще хотел бы Доржи, чтобы в той юрте жил русский мастер Николай, о котором рассказывал Ухинхэн. Доржи очень хочется увидеть этого мастера.

Взрослым хорошо. Они могут оседлать коня и уехать хоть на край света. А Доржи — кто его отпустит? Иной раз с ребятами в степи заиграется, и то от матери достается. Обидно даже…

Они сели бы с Николаем у очага, налили бы чаю из. медного чайника, разговаривали бы долго-долго… Доржи передал бы ему привет от Ухинхэна, от всего улуса. А Николай дал бы ему на прощанье чудесный камень. Повернешь его на ладони — все желания исполнятся: Мархансай каждый день весь улус саламатом кормить будет, у Эрдэмтэ новая юрта появится… Поднимешь камень над головой — обильные дожди прольются, опустишь его к земле — густые травы зашелестят. С этим камнем он все книги, какие есть, прочитает…

Можег, Мархансай проведал, что у Николая есть такой камень, потому и ненавидит его?

Совсем «недавно Доржи встретил Мархансая на берегу Ичетуя и, чтобы позлить его, спросил:

— Дядя Мархансай, говорят, что скоро к нам в улус Николай приедет. Он всегда у нас жить будет?

— Какой Николай?

— Бестужев. Из Петровского Завода.

— Брешут, брешут, — разозлился Мархансай. — Его сюда не пустят… Их всех надо было бы ссылать не в наш край, а туда, откуда не возвращаются. Там давно для них место заготовлено.

А потом Мархансай улыбнулся и неожиданно ласково спросил:

— А кто тебе про это сказал? Не Ухинхэн ли?

— Нет. Ребята говорят… Ваш Шагдыр тоже…

— Я вам покажу, безобразники! — снова озлился Мархансай.

Да, Мархансай ненавидит всех, кого уважают Ухинхэн, Еши, Сундай, Эрдэмтэ — весь улус.

Когда Доржи увидит Бестужева? И увидит ли когда-нибудь? Кто знает, всякое бывает на свете…

Глава пятая

В СЕНОКОС

Раньше, когда Доржи был совсем маленьким, он спрашивал:

«Мама, мама… Почему у нас дверь плачет, а у других поет?»

«Мама, а мама… Почему у птиц тень голубая, у людей — черная?»

«Мама, а мама… Почему дети родятся без зубов?»

«Мама, а мама…»

Потом Доржи стал задавать другие вопросы.

Мать досадливо отмахивалась: «Поди спроси у летних звезд, почему они мельче зимних».

Не получив ответа, мальчик шел к отцу. Банзар сердился. Сын задавал вопросы, на которые он часто не знал ответа. А вопросов накапливалось все больше и больше. Мать заметила, что один и тот же вопрос Доржи задает нескольким людям. «Или память у него короткая, или мальчишка проверяет, одинаково ли думают. об одном и том же разные люди». Заметила она также, что если взрослый пытался отделаться от вопросов Доржи — вырастешь, мол, узнаешь, — тот сердился. Лицо у него становилось таким, будто он хотел сказать: «Не знаешь, что ответить, вот и говоришь так».

Теперь Доржи больше интересует то, что происходит в улусе. Он вдруг спросил сегодня: «Мама, помнишь, Еши на Рыжухе волка загнал, тогда еще волк зарезал овцу дяди Сундая? Почему волк коров Мархансая не тронул?» Мать удивленно взглянула на него: «С чего ты это вспомнил? Откуда мне знать?»

Доржи пошел к Мунко-бабаю. Может, тот объяснит?

После скачек Доржи частенько бывает в его юрте. Там собираются старики, пьют чай, покуривают, неторопливо беседуют. Доржи забирается в уголок, сидит тихо, слушает. Вопросов не задает, чтобы не прервать интересную беседу, не испортить старикам настроение.

На этот раз Мунко-бабай был один. Он погладил белую бороду, взглянул на Доржи, улыбнулся.

— Все тебе надо знать… Лучше бы грабли дома починил, сено пора косить.

— Расскажите, Мунко-бабай… И у Холхоя весной волк корову зарезал… А у Мархансая все коровы целы…