Досье Сарагоса

Следовательно, это неверно — как написала однажды американский историк Эми Найт — «что Сталин был разочарован провалом его попыток сближения с Западом, из-за чего он в 1939 году повернулся в сторону Берлина». Еще за не-сколько лет до этого со стороны Сталина были обдуманные намерения двинуть-ся в этом направлении. Длительный германо-советский союз мог бы превра-титься в неограниченное господство над евразийским континентом, причем на долгие десятилетия.

В 1937 году разворачивалась гигантская дезинформация для десятков тысяч коммунистов, и особенно мужчин и женщин, жертвовавших своими жизнями в Испании во имя антифашизма. Гестапо-Мюллер участвовал в этом, рядом с Гей-дрихом. Было ли это на самом деле просто карьеризмом?

ГЛАВА IV

4.1. Полицейские против военных в Берлине и в Москве

Удивительный параллелизм представляется любому, кто изучает события, кото-рые почти одновременно, в 1937 и 1938 годах, уничтожают верхушку советско-го военного командования и высшее руководство немецкого генштаба. Конечно, один разгром является кровавым террором, другой характеризуется лишь от-ставками и перемещениями на другие должности, но в обоих случаях результат приводит к господству полицейских аппаратов, как в Москве, так и в Берлине.

Гражданская война, которая в этот момент опустошает Испанию, и фанфары пропаганды, если верить которой, то в Европе антифашизм поднимается на борьбу против диктатур, заслоняет потрясения, которые разрывают армии с той и с другой стороны. И только после 1945 года некоторые историки займутся сталинскими чистками и обузданием Гитлером своих генералов.

Мы напомним здесь об этом, начав с известных фактов, но частично дополненных нами незамеченными ранее деталями.

Один французский журналист попытался проинформировать Париж о переговорах между несколькими личными посланниками Сталина и несколькими руководителями СД и Гестапо. Речь о Жорже Люсьяни, в те годы корреспонденте не-скольких газет в Москве. Он рассказал о своих попытках только в 1969 году, когда уже преподавал в университете Бордо.

Имея хороший доступ в министерство иностранных дел СССР, Люсьяни часто посещал его руководителя Максима Литвинова. 25 декабря 1937 года Литвинов сообщил ему о своем унынии: Париж притворился глухим к его попыткам сбли-жения с Францией, перед лицом гитлеровских претензий на Европу. Он небрежно дал понять, что пришла пора предупредить о том, что между Москвой и Берлином ведутся тайные переговоры. Литвинов, по причине своих еврейских корней и из-за того, что он знал о намерениях Сталина, в этот момент ожесточенно уничтожавшего руководство Красной армии и аппарат советских спец-служб в Европе, предчувствовал, что «чистка» рано или поздно коснется и его.

Какими бы ни были мотивы Литвинова пойти на риск с таким признанием, но тайное шушуканье между Берлином и Москвой было вполне реальным. Однако Ивон Дельбо и Робер Кулондр, предупрежденные Люсьяни через посредничество временно поверенного в делах в Москве господина Жана Пэйара, только пожали плечами. Они не верили в возможность германо-советского соглашения, даже в сами такие переговоры. По их мнению, Литвинов занимался шантажом, чтобы заставить Париж и Лондон следовать линии политики Сталина.

4.2. Гейдрих и Мюллер, изготовители фальшивки

Внешняя политика государства, когда ее ведут, не принимая в расчет информа-цию или предупреждения специалистов тайных дел, часто приводит к катастрофе. Как минимум, ей недостает эффективности.

«Дело» назревало с зимы 1936–1937 годов. Оно должно было открыть глаза ди-пломатам, тем более что в нем появился двойной агент Николай Скоблин, по-стоянно вращавшийся во Франции и в соседних странах в кругах русской эми-грации. Гейдрих думал, что это он держал в руках Скоблина, тогда как на самом деле Скоблиным руководил НКВД, и он находился на стыке одной из наиболее кровавых чисток, которые когда-либо поражали политический и военный аппа-рат СССР. А Берлин сохранял по этому поводу необъяснимую сдержанность, то-гда как обычно его пропаганда кричала от радости всякий раз, как у нее был материал, клеймивший происки большевиков.

(В НКВД Николай Владимирович Скоблин был зарегистрирован как агент № 13. Он умер в 1938 году при загадочных обстоятельствах, возможно, НКВД убил его при попытке вывезти из Испании в СССР. — прим. автора. Официальная версия российской ФСБ утверждает, однако, что Скоблин погиб в 1938 или даже еще в 1937 году во время бомбежки франкистами Барселоны. — прим. перев.)