Достоевский во Франции. Защита и прославление русского гения, 1942–2021

Мне не нужно денег, или, лучше, мне не деньги нужны; даже и не могущество; мне нужно лишь то, что приобретается могуществом и чего никак нельзя приобрести без могущества: это уединенное спокойное сознание силы! Вот самое полное определение свободы, над которым так бьется мир![416]

Согласно Аддад, нечто иное, во что превращается идея Подростка, и есть письмо.

Пачки купюр, которых жаждал Аркадий, замещают пачки листов, исписанные им[417].

Между деньгами воображаемыми и деньгами конкретными в творчестве Достоевского наблюдается такой же разрыв, как между идеей и ее воплощением. Купюры, которые копятся, никогда не могут воплотить идеи богатства, подобно тому как исписанные листы никогда не становятся главным произведением. Шедевр — как капитал — всегда только ожидается[418]

.

По словам Жака Катто, Достоевский ввел в современную историю литературы вопрос необходимости денег и вместе с тем проблематизировал вопрос их посреднической роли в творческом процессе, сделав из этого эстетический принцип. Все творчество Достоевского сообщает нам, что деньги — это категория познания социального и даже духовного бытия[419]. Так, Софи Олливье отмечает, что, как правило, писатель питает интерес к бережливым персонажам, умеющим считать и предвидеть. Но те, как правило, беднее «растратчиков»[420]

. Согласимся с Карен Аддад в том, что накапливание в романах Достоевского не имеет положительного примера[421]. И добавим, что крупные суммы у Достоевского появляются в столь странных обстоятельствах, что их можно назвать анекдотическими, как и сами суммы — миллион, сто тысяч — словно речь идет о фантазии человека, которому настолько несвойственно иметь деньги, что он даже не знает, как они исчисляются. Вместе с тем нельзя отказать писателю в глубоком понимании природы денег. Отношение Достоевского к деньгам амбивалентно, что не могло не отразиться на его поэтике. И примечательно, что в фокусе внимания французских исследователей в этом вопросе оказывается именно роман «Подросток», где тема денег представлена наиболее парадоксально.

Глава пятая

ИГРА[422]

«Француз тих, честен, вежлив, но фальшив, и деньги у него все», — писал Достоевский Страхову из Парижа в 1862 году. Это было первое заграничное путешествие русского писателя, первое знакомство со «страной святых чудес» и первый опыт игры на рулетке в курзале Висбадена. Наиболее ярко меркантилизм Запада, и французов в частности, показан в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863) и в романе «Игрок» (1866), где главный герой, заражаясь идеей легкого обогащения, превращается в патологического игрока. В этой главе мы сосредоточим внимание не столько на классических литературоведческих работах, сколько на междисциплинарных исследованиях, где страсть к рулетке, изначально вызванная острой необходимостью в деньгах и жаждой выигрыша как способу легкого и быстрого обогащения, трактуется с точки зрения психоанализа и переносится в новейшие психоаналитические, компаративные или философские исследования романа Достоевского.