Дотянуться до моря

— Фигня все! — махнула рукой Марина. — Договор между нами и Хохляндией есть, но он практически не выполняется, убийц и грабителей по три года мурыжат, не выдают. Кому там будет нужен Кир со своим «приобретением наркотических средств с целью личного употребления»? Константин Аркадьевич твердо сказал, что при существующей практике опасности практически нет.

— Константин Аркадьевич? — недоуменно уставился на жену я. — Он-то тут при чем? Он-то откуда знает?

— Знает, надо полагать, — уверенно заявила Марина. — Особенно учитывая, что когда мы посылали ему каталоги, адрес доставки был «Большая Дмитровка, 15а».

— А чего там у нас? — наморщил лоб я, вызывая перед глазами карту Москвы.

— Генпрокуратура там у нас, — состроила ехидную мину Марина. — Такие адреса надо знать на память. Так что давай, поехали отсюда. Сейчас стартанем, утром будем дома.

Я посмотрел на Марину, уже успевшую по плечи погрузиться в нутро нашей дорожной сумки. Одной из отличительных черт ее характера было то, что иногда она начинала свято верить во что угодно, в любую несуразицу, если таковая каким-то образом угнездилась в ее голове и, паче чаяния, была прилюдно ею произнесена. В этом случае требовалось нечто большее, чем просто мой авторитет главы семьи, чтобы разубедить благоверную в ее заблуждении. И сейчас явно был такой случай. В Марининой голове все сложилось, источники информации заслуживали, по ее мнению, полного доверия, и остановить ее было невозможно. Я не стал и пытаться.

— Ты абсолютно уверена? — для очистки совести переспросил я. — Наверняка?

— Да! — глухо донесся из недр сумки ее голос. — Не теряй времени, собирайся!

— Я не поеду с вами, — сказал я. — Я не могу ехать.

Марина вынырнула из сумки и недоуменно посмотрела на меня.

— В каком смысле? Как не можешь? Почему?

Я вздохнул и рассказал. Марина слушала меня, зажав рот рукой, потом бессильно опустилась на стул. Минуту она сидела, молча глядя в пространство, потом подняла на меня глаза. В них была странная смесь страдания и непреклонной решимости.

— Арсюш, мы все-таки поедем, — сказала она. — Внизу висит железнодорожное расписание, я случайно посмотрела — через час поезд на Москву, мы успеем. Все равно я тут тебе чем помогу? А этих одних отправлять нельзя, ты знаешь. Если такая ситуация, сиди уж лучше тут, чем в Москве под арестом. А я подключу Константина Аркадьевича, думаю, он мне не откажет.

Я посмотрел на Марину, на ее тонкую талию и крутые бедра, на небольшую, но высокую грудь, на потрясающе породистый нос и очень интеллигентный взгляд, и подумал, что Константин Аркадьевич точно не откажет.

— А что, одни они не доберутся? — хмуро спросил я.

— Как ты себе это представляешь? — с искренним недоумением всплеснула руками Марина. — А если что-нибудь?

— Что ты имеешь в виду под «что-нибудь?» — еле сдерживая раздражение, переспросил я. — Что он снова наркотики, теперь обратно в Россию, потащит?

— Ну, зачем ты так? — с обидой в голосе ответила Марина. — Мало ли чего может произойти?

— А здесь со мной ничего не может произойти? — гнул свое я, злясь на себя, что мне обидно, что я вот так убеждаю жену остаться, вместо того, чтобы легко махнув рукой, отпустить мать ехать с сыном.

— Арсюшенька, ну что тут с тобой может случиться? — с искренним непониманием заглянула мне в глаза Марина.

Продолжать дискуссию не имело смысла.

— Да, на самом деле? — усмехнулся я, но весь сарказм этих слов разбился впустую, — Марина мыслями уже была не здесь.

— Так, а что у нас с деньгами? — озабоченно спросила она.

С деньгами была амба. Вывернули карманы, набралось четыреста гривен с мелочью, вряд ли хватило бы даже на билеты.

— Оставь это себе, а я займу у Кира с Лизой, — подняла палец вверх Марина. — До дома как-нибудь доберемся. А ты позвонишь в Москву, тебе кинут денег на карту, верно?

— Верно, — кивнул я. — Все, езжайте, а то опоздаете на поезд.

Марина повернулась ко мне, обвила шею руками, прижалась к груди.

— Арсюш, мне так… неудобно уезжать, — зашептала она. — Неловко, нехорошо, неправильно, я понимаю. Но ты же видишь, как все повернулось?

Марина подняла на меня умоляющие глаза.

— Я вижу, — кивнул я, разжимая за запястья ее объятия. — Иди, опоздаешь.

— Не обижайся! — попросила она. — И не считай, что я предпочла сына тебе. И — я очень благодарна тебе за то, как ты повел себя в этой ситуации.

— С ума сошла? — нахмурился я. — Это ты сейчас в каком качестве выступаешь? И в каком качестве меня благодаришь?

Марина отвела глаза.

— Все сложно, я понимаю, — тихо сказала она и повторила: — Не обижайся!

— Не обижаюсь, — ответил я, протягивая ей сумку. — Все, иди, с Богом.

— Ты не проводишь нас? — спросила Марина от двери.

— Нет, не хочу его видеть, — помотал головой я. — Извини.