Дотянуться до моря

— Одиночество, — тряхнула чубом Дарья. — Скрасить вам одиночество.

Я смотрел на ее излучающую оптимизм физиономию, и ощущал полное превосходство ситуации надо мной. Выгнать незваную гостью я не мог — я здесь не хозяин, да и приют этот сподобила мне она, — какое уж тут «выгнать»?! Самому идти тоже было некуда и, главное, совершенно не хотелось.

— Послушайте, Даша, — начал я. — Я прекрасно понимаю, что нахожусь в этом доме исключительно благодаря вам, но сейчас вы ставите меня в чрезвычайно неловкое положение. Я плохо представляю, как мы с вами будем делить этот гостеприимный кров. Начать с того, что кровать в этом доме, похоже, одна. И — главное — зачем? Уверяю вас — я вполне в состоянии самостоятельно скрасить свое одиночество. Неужели вы не понимаете, насколько двусмысленная создается ситуация? Вот ваша матушка, к примеру, знает, где вы сейчас находитесь?

— Конечно! — презрительно согнула губы Дарья. — Я сказала ей, что поехала в гости к Володе.

— Вот — к Володе! — поднял я вверх палец. — К Володе, а не ко мне! Улавливаете разницу?

— Улавливаю! — ответила Дарья. — Но дело в том, что я приехала именно к Володе, а не к вам. Володя меня еще в Турции в гости приглашал. И мама в курсе. То, что вы здесь сейчас, просто совпало. То есть оба мы с вами Володины гости. А насчет скрасить одиночество — это так, к слову пришлось, пока Володя не приехал. Не хотите — могу не скрашивать. Просто думала, вдвоем будет веселее. И насчет кровати проблемы нет никакой — в кровати будете спать вы, как старший, а я на диване. Не может же у него не быть дивана?

С этим словами Дарья, бесцеремонно обогнув меня, как досадное препятствие, устремилась к высоким двустворчатым дверям, которые я с вечера не открывал. За ними оказалась огромная гостиная.

— Ну, вот, что я говорила! — раздался ее победоносный клич. — Диван присутствует!

Ее сияющая физиономия выглянула из-за двери гостиной.

— Так что ничто не мешает нашему сожительству… ой, простите — совместному проживанию! — воскликнула она. — Кстати — вот у вас сейчас какие планы?

— Я хотел умыться и принять душ, — в полном бессилии перед таким напором честно ответил я.

— Вот и идите себе, — велела Дарья. — А я тут… похозяйничаю.

Я долго и с удовольствием стоял под горячими струями, потом начал постепенно закрывать красный барашек, пока вода не стала совсем холодной. Я думал о нашей двухдневной давности встрече, о сегодняшнем ее появлении на пороге, и не понимал, что этой девчонке от меня нужно. Неужели?.. Да нет, бред! А почему бред? Да потому, что — так не бывает!!! Впрочем, развитие событий покажет. И вообще — я что, постоять за себя не смогу, ха-ха!

Выйдя из ванной, я обратил внимание на тишину в квартире. Никаких звуков хозяйствования не было слышно — ни шороха разбираемых вещей, ни гомона включенного телевизора, ни шума чайника, наконец. В квартире была тишина. Я заглянул на кухню, в гостиную — никого. Учитывая, что ванная и туалет в квартире были совмещены, вариантов оставалось немного. Уже почти зная, что я сейчас увижу, я открыл дверь спальни. Предчувствия меня не обманули — Дарья лежала в постели, укрытая до подбородка одеялом, но судя по развешенным на стуле вещам, под ним на ней не было не только верхней одежды, но и как минимум лифчика.

— Ну какого черта! — воскликнул я. — Вы опять за свое? Снова решили меня с вашей мамой помирить? Сколько можно?! Вы же только что говорили, что…

Я не успел закончить, потому что одеяло взлетело белым взрывом, полуголая Дарья вскочила в постели на колени и, совершенно по-итальянски потрясая в воздухе руками, закричала:

— Да ни при чем здесь уже мать, неужели вы не понимаете! Я, я вас люблю, Арсений Андреевич, я с вами быть хочу! Я тогда вам про ваше воссоединение с матерью наплела, потому что нужно же мне было как-то все объяснить! Девушка вместо того, чтобы быть в трауре по поводу смерти отца, прется на дачу к любовнику своей матери, которую тот только что бросил, и начинает его совершенно недвусмысленно домогаться. Жесть! Вакханалия детско-юношеского нимфоманства! Порно-комикс какой-то! Если бы, конечно, все удалось, то и объяснять ничего не нужно было, но вы меня об стенку приложили, и если бы я хоть как-то не объяснила свою мотивацию, вы меня вообще бы из списка вычеркнули, я думаю. А так — ну, странная отмаза вышла, но ничего, экстравагантно, вполне соответствующе моему стереотипу, какой у вас в голове после Турции на мой счет угнездился. Но сейчас я вам открыто заявляю: я люблю вас, давно люблю, я к вам приехала, я вся ваша и делайте с этим, что хотите!

И она застыла, стоя в постели на коленях, растопырив пальцы экспрессивно разведенных рук, с маской полуотчаяния на лице, укрытая одной тонкой полоской трусиков. Я смотрел на нее, совершенно не замечая ее наготы, лихорадочно соображая, что с этим всем теперь мне делать. Пауза тянулась, как гигантский жгут, и с каждой секундой рос градус этой паузы. Нет, я не пытался ее перемолчать, я просто был в ступоре. Дарья не выдержала первая.