Дотянуться до звёзд

   Комендант Куинлан не имел понятия о том, что ООНовская администрация попала в очень неприятную историю. Бойня на «Радио Катанга» в любой момент могла получить огласку.

   Коннор О'Брайен даже был вынужден тайно встретиться с Чомбе, который после начала ООНовской операции «Morthor» скрывался в собственной стране от солдат ООН. Встреча состоялась в аэропорту Луано. О'Брайен приехал один, на своей машине. Вскоре, на старомодном чёрном лимузине подъехал Чомбе. За его машиной следовала машина охраны.

   – Доктор О'Брайен.

   – Генерал Чомбе, – ООН официально не признавала Чомбе главой государства, и О'Брайен намеренно называл его генералом, хотя Чомбе не был военным.

   – Я бы сказал: «Добро пожаловать в мою страну, чувствуйте себя как дома», – иронически произнёс Чомбе. – Но, похоже, вы и так уже расположились, как дома.

   – Многие в ООН сказали бы, что вы несколько преждевременно считаете себя руководителем, – парировал О'Брайен.

   – Вы бы предпочли моего предшественника у власти? – спросил Чомбе. – Единственные, кого он приветствовал, были коммунисты. Или вы бы предпочли, чтобы мы посылали кобальт, медь и уран в СССР?

   – Конечно нет, генерал. Но вас не выбирали в офис, на который вы претендуете.

   – Я просто говорю, что Катанга – моя провинция, и я – её президент, – Чомбе не страдал от излишней скромности.

   – Вы говорите так, как если бы Техас вдруг вышел из состава США, заявив, что их нефть даёт больше оснований так поступать, – заметил О'Брайен.

   – Фактически это было бы правильно, – парировал Чомбе. – Они были частью Мексики. Америка захватила Техас.

   О'Брайен решил, что пора перевести беседу ближе к делу:

   – Сэр, я бы хотел видеть конец конфликта между ООН и преданными вам людьми в Катанге.

   Однако требования Чомбе были просты и незатейливы:

   – Тогда признайте правительство и президента Катанги законными, резолюцией ООН.

   – Это за гранью реального.

   У О'Брайена были предельно ясные инструкции Генерального секретаря ООН – ни при каких обстоятельствах не признавать правительство Чомбе и независимость Катанги.

   – Думаете, до нас не дошли слухи о резне в «Радио Катанга»? – внезапно спросил Чомбе.

   У О'Брайена как будто землю выдернули из-под ног. В этот момент он понял, что сейчас вся миссия ООН в Конго находится на краю пропасти. Если Чомбе обнародует эту информацию, репутации ООН и её миротворческих сил – конец. Никто больше не поверит в стремление ООН установить мир в Африке.

   – Слухи? Они неточные... – О'Брайен и сам понимал, что такой ответ в этой ситуации звучит как детский лепет.

   – Я так не думаю. Я думаю, что миротворцы ООН, этот образец добродетели и справедливости, казнили моих верноподданных, – жёстко ответил Чомбе.

   – Сэр, я уверен, что мы можем найти способ увести себя от края пропасти.

   – Тогда признайте правительство и президента Катанги законными, резолюцией ООН, – слово в слово повторил своё требование Чомбе.

   – Этому... просто не бывать! – О'Брайен понял, что ситуация в тупике.

   – Тогда довольно, доктор О'Брайен, – отрубил Чомбе. – ООН перешла от поддержания мира к принуждению к миру, и ваша миссия провалилась. Вы забыли о своих ирландских ребятах, оставленных в поле?

   – О чём вы? – О'Брайен был уже на грани паники.

   – Просто, я не забыл, – ответил Чомбе, направляясь к машине. – Я совсем о них не забыл.

   Дагу Хаммаршёльду слишком поздно стало известно о бойне, устроенной гуркхами в Элизабетвилле.

   – Сколько убито в «Радио Катанга»? – спросил он у своего референта.

   – Тридцать, сэр.

   – Это сведёт на нет весь огромный запас доброй воли в мире, по отношению к организации, и покажет, что мы не можем вести себя лучше, чем любая другая страна, – Генеральный секретарь очень хорошо представлял себе последствия.

   – Сэр, такое случается во время войны...

   – Не в моей войне! – оборвал Хаммаршёльд. – Какова была роль О'Брайена во всём этом?

   – Он умный человек, сэр. Но он – академик, который уверен, что всё стоит на месте, пока он обдумывает, что делать дальше.

   – Мы начали заниматься установлением мира недавно. Иногда новички ошибаются. Но мы поднимаемся, а не притворяемся, что мы не падали, – произнёс Генеральный секретарь.

   – То есть, вы хотите сказать, что в первой военной интервенции мы ошиблись?

   – Мы признаём действия... – ответил Хаммаршёльд. – Но мы должны от них дистанционироваться.

   – Сэр, это наш план, наши войска... Как мы сможем дистанционироваться?

   – Перекладыванием вины.

   Хаммаршёльд в этот момент был готов переложить вину на кого угодно – на О'Брайена, на ирландского генерала МакЭнти (McEntee), хотя правильнее всего было бы назначить виновным командира гуркхов. Теперь события развивались независимо от его желания.

   Совет безопасности ООН собрался на экстренное совещание. Перед началом советский посол в ООН Валериан Александрович Зорин как бы невзначай обратился к своему американскому коллеге Эдлаю Стивенсону:

   – Мистер Стивенсон, вам не кажется, что Генеральный секретарь в Конго несколько заигрался в солдатиков? Мы поручили ему установить там мир, а не играть в войну.