Доверьтесь Ченам

– Неважно. Держи. Я все достала. – Я бросаю сумку на пол и морщусь, когда она ударяется о пол с громким звоном. Черт, надеюсь, я не сломала какие-нибудь бесценные часы «Картье» или что-то в этом роде.

– Осторожно! – кричит старшая тетя.

– Простите, я не думала… – трудно изображать раскаяние.

– О-о-о, потрясающе, – говорит Морин, вставая со стула.

Она начинает наклоняться, но останавливается и направляет на меня пистолет:

– Открывай.

Я подчиняюсь и отступаю назад, когда она пальцами ног подталкивает сумку. В ней поблескивают драгоценности и часы.

– Ух ты, – говорит Морин после паузы. – Я не думала, что ты их достанешь.

– Говорю тебе, моя дочь очень умная, – говорит ма, кивая и гордо улыбаясь мне.

Я чувствую прилив гордости, прежде чем осознаю, насколько это хреново – гордиться этим. Тем не менее, приятно, когда тебе делают комплименты.

– Как ты это сделала? – спрашивает Морин, глядя на меня. – Как ты вообще смогла открыть сейф? Комната невесты должна быть полна людей. Как ты прошла мимо них?

– Ну, давай посмотрим. Я сказала им, что пришла поговорить с Жаклин, а потом поговорила с ней наедине и сказала, что ты хочешь получить подарки. И она разрешила мне их взять.

Они все смотрят на меня так, будто у меня только что выросла еще одна голова.

Морин недоверчиво смеется.

– О, точно, да, она просто разрешила тебе взять их.

– Да, разрешила. Она сказала, что они ей все равно не нужны, теперь, когда они испорчены всем тем плохим, что произошло, и она сказала, что ты можешь забрать их.

– Ты лжешь. Хватит врать! – Морин хватает пистолет обеими руками и направляет его прямо мне в голову.

Моя семья вскрикивает.

– Ох, не направляй пистолет на людей, – предупреждает старшая тетя.

– Пожалуйста, Морин, опусти пистолет, будь хорошей девочкой, – умоляет ма.

– Тише, я пытаюсь сообразить! – Морин смотрит на меня. – Как ты их получила?

– Я сказала им, что хочу поговорить с Жаклин. Она была в спальне одна. Я вошла, взяла ее на мушку и сказала ей опустошить сейф, или я буду стрелять.

Подбородок Морин дрожит.

– Она в порядке?

– Нет, она не в порядке. Что, по-вашему, должно было произойти?

– Я не знаю! Не думала, что ты действительно пойдешь на это!

– Ну, я это сделала, и вот твоя дурацкая сумка, теперь ты можешь взять ее. Там, должно быть, миллиона два долларов. А теперь уходи.

Глаза Морин метнулись к сумке. Назад ко мне. Вниз к сумке.

– Она вообще спрашивала обо мне?

– Почему тебя это волнует? Ты буквально только что заставила меня ограбить ее.

– Только потому, что я не… я хотела…

– Что? – Я огрызаюсь, делая шаг к ней. – Ты хотела чего?

– Я собиралась… Думала, может быть, таким образом Джеки придет сюда и поговорит со мной. Не вызывая полицию или что-то еще. Если бы она увидела, что подарки у меня, но я их вернула, может, она… я не знаю…

– Зачем ей снова с тобой разговаривать после того, как ты их у нее украла? Дважды!

– Я не собиралась красть у нее. Не такой был план!

– А в чем заключался план? Как ты вообще познакомилась с А Гуаном?

– Мы были друзьями. Именно он попросил меня предложить твою маму в качестве поставщика для Джеки. Сказал, что она получит хорошую сделку. Он знал, что я расстроена из-за свадьбы, поэтому придумал целый план, чтобы отменить ее. Он сказал, что мы можем взять чайные подарки, спрятать их на время, пока свадьбу не отменят, а потом мы их вернем.

Зная то, что я знаю об А Гуане, он, вероятно, не планировал возвращать их, но верю, что Морин говорит правду. Делаю еще один шаг к ней.

– Почему А Гуан думал, что ты будешь расстроена из-за свадьбы?

– Потому что…

– Почему, Морин?

– Потому что я люблю Джеки!

Мои тети одновременно ахают.

– Я люблю ее, понятно? – Морин плачет, и слезы текут по ее лицу. – Я люблю ее с тех пор, как мы впервые встретились, когда учились в колледже. Я говорила себе, что не надо быть такой эгоисткой, что ей не нравятся девушки. Я поддерживала ее во всех ее отношениях, в большинстве из них, но Том такой…

– Такой козел!

Мы все поворачиваемся, чтобы посмотреть на дверной проем, в который, тяжело дыша, ворвалась Жаклин. И снова раздаются голоса.

– Ух, ее макияж все еще в порядке, – одобрительно говорит старшая тетя.

Вторая тетя удивленно смотрит на свою старшую сестру. Мы все, вообще-то. Сколько я себя помню, это первый раз, когда старшая тетя сказала что-то приятное второй тете.

– Э… да, тушь не течет. Это потому что я использую накладные ресницы, – улыбается вторая тетя с явной гордостью.

– Ш-ш-ш, – шикаю я.

Жаклин врывается внутрь. Несмотря на то, что она больше не в своем огромном белом платье, в ней есть что-то такое, что приковывает ваше внимание. Может быть, это неземная красота. Или, возможно, то, как она смотрит на Морин, наполовину с укором, наполовину… с чем-то еще. Она распалена. Это может быть ярость или печаль… или…

– Джеки…

– Я тоже тебя люблю!

Любовь. Это любовь, которая так ярко пылает в ней, которая привлекла все наше внимание, любовь, которая сейчас заставляет Жаклин войти в эту комнату.