Дождь в полынной пустоши (СИ)

− Ты о Даане? - мурлычет Алама, безошибочно понимая камер-юнгфер. - Ах, он умеет досадить.

Мурлыка Колину еще хуже розмарина и жасмином. Но тут чихом не отделаешься, приходится терпеть.

− Новику откровенно повезло, иначе бы на нем отоспались за всех.

− Родство не дает тебе право осуждать Сатеник, − спешит вмешаться фрей. Для сплетниц святого мало, но ведь существуют определенные границы дозволенного. И чем раньше их обозначить, тем лучше.

− Боже упаси нас в чем-либо упрекать нашу милую гранду. Но сдается мне, стать счастливой Сати не достает решимости её матушки, − рассуждала Лисэль, явно нарываясь на разнос от Арлем. − Чтобы там не говорили, моя сестрица отважилась подставить передок проныре Моффету и заполучила беременность и корону. А моя племянница хочет второго, но стесняется первого.

− И что такого в твоем унгрийце, волноваться из-за отношения к нему Сати? - вернулась мурлыка к обсуждению новика.

− Вот и выясню. Подозреваю он на многое способен, − рассуждала камер-юнгфер беззаботно нежась в воде и взбивая ароматную пену.

Несанкционированное ,,ухоˮ, исчерпав терпение, от всего сердца пожелал ей сменить мыло. Пахнет кладбищем и венками.

− По мне, он порочен, − неожиданный перл Арлем привел Колина в легкое недоумение. Чем обоснован такой вывод? С чего вдруг? − Порочен как всякий несовершенный предмет, − убеждала фрей с твердостью человека раз и навсегда принявшего критерии отрешать ,,неподобныхˮ большинству от общества.

ˮИ что теперь?ˮ − гадал Колин. Фрей не последнее лицо при дворе. Её неприятие может значительно осложнить ему жизнь. И противоядия тому пока не имеется.

− Лучшего и желать нельзя, − предложила иной взгляд на новика камер-юнгфер. - Подай, пожалуйста, нефритовый ролик.

− Для чего он тебе?

− Унгриец или ролик?

− Нефрит, − мурлычет царапка.

− Придать свежести моей коже. А иногда заменить...

− Лисэль! Ты сегодня несносна! - грохочут громы негодования. − Твои добродетели оставляют желать лучшего!

− Добродетели скучны, − отпускает камер-юнгфер новую шпильку. - А жизнь коротка, потратить на них хотя бы день.

− И тебя не смущает его шрам? - эсм с кошачьим голосом добродетели тоже мало интересны. Но интересен выбор камер-юнгфер, как и последствия выбора.

− Что с того? Положу, его справа от себя, − задорный смех перекрыл бултыхание в ушате. - С левой стороны он выглядит вполне прилично.

− Полагаешь, искушен в тех искусствах, в которых ты преуспела? В его возрасте?

− Это поправимо. Подобные Поллаку восприимчивы ко всему новому, − убеждена Лисэль. - И старательны. Из кожи лезут показать себя опытными мужчинами. У которых...

Задиристый смех лучше всяких пояснений, чего там ,,у которыхˮ не ладно.

− Ты не возможна! - более не сдерживаясь, гневается Арлем.

Для исповедницы слишком эмоционально. Религиозность или юный возраст? Колин попенял на религиозность. Война с ветряными мельницами увлекает многих. Успех, как водиться, сопутствует избранным. При жизни им достается слава блаженных, после смерти святых. Тринитарий упоминал в подобных случаях шлюх.

− Вы поссоритесь, − предостерегла Алама и, безусловно, права. Поссорятся. И Лисэль ссора не страшила, а устраивала.

ˮМожет так и надо?ˮ - безуспешно ломал голову Колин над непонятной интрижкой. Тщился в поисках правильного ответа. И даже не самого ответа, а направление его поисков. А поискать стоило. Очевидно же, фрей не место в этой компании. Но она здесь.

− Из-за чего? - не видит Лисэль причин для разлада. В инициаторы камер-юнгфер не стремилась. Закоперщику, как принято, первый кнут. А вот оправдываться ответчику значительно легче.

ˮТолько будет ли?ˮ

− Нам не к чему ссориться, − согласна Арлем и уточнила, из-за чего именно их ссора маловероятна. − Из-за какого-то новика.

− Послушать вас обеих, подумаешь другое.

− Это всего лишь игра, бал масок, маскарад, − старается фрей говорить верно и взвешенно. Очень старается. - Слова только одежды, сделать недоступными свои мысли и скрыть чувства, как тело спрятать душу.

− Теперь понятно, почему мужчины нас с удовольствием раздевают! - Лисэль мгновенно ухватывается за возможность безопасно обострить разговор. - Негодники хотят добраться до сокровенного! До души!

Грубовато и базарно, но по своему верно и весело.

ˮШутница,ˮ − восхитился Колин острым язычком Лисэль. Не в его правилах умолять чужие достоинства. А умения добиваться своего, тем более. Но даже восхищение не мешает отметить явное несоответствие затраченных усилий и реакции на усилия.

ˮЧто-то не так с этой исповедницей, - убежден унгриец, но чем подкрепить убежденность? Довериться смутным ощущениям? − ˮАрлем.... Арлем.... Чистая или чистенькая?ˮ

Хлопнула дверь. Дребезг стекол подтвердил − ушла.

− Она напоминает мне Джори нашей Сати, − комментирует вслед камер-юнгфер. − Кажется цапнет, но на поверку не способен выкусать собственных блох. Но лает - заслушаешься!

− Зачем же король присоветовал её во фрей?

− Дело не в том к кому приставить, а кого.

− Хочет подольше пользоваться серебром родни Арлем?

− Чего Моффет хочет, лучше не спрашивать и у него самого.