Доживем до понедельника. Ключ без права передачи

Обсуждается в этой же статье сочинение еще одного большого, если не великого, писателя. Того, кто пригласил самого Сатану, Консультанта с копытом в советскую посленэповскую Москву на роль положительного героя. Как раз это и обсуждается — решающее для сюжета приглашение, которому так дружно рукоплещут читатели. Да, да — кое в чем ревизует Камил эти аплодисменты и зовет других не прятаться от трудных вопросов в нерассуждающую свою любовь к Михаилу Булгакову. Даже если это — неподдельная любовь, а талант — бесспорный и ярчайший. Да, суховатым рационалистом выступает здесь мой друг. Имеет на то причины.

Смертельно хотелось Михаилу Булгакову покарать многих и многих «совков» — малодушных, испошлившихся, унизивших звание человека, а кто это мог, кроме Князя Тьмы и… Лубянки? Так вот, Камила огорчала эта, казалось бы, счастливая идея! Огорчал этот союз «и» — но ведь на самом же деле эти герои в романе соперничают между собою за право окончательно разделаться с общим неприятелем в лице… людей вообще!

Идея «большой чистки» — и у Воландовой компании, и у лубянских профессионалов. Презрение к людям — объединяющая платформа. Недаром так велико искушение, так сильны причины — самого Усатого Чистильщика называть Сатаною.

А действительно, могут ли эти «странные сближения» не огорчать? Всемогуществу Черта радоваться — наивность и, фигурально говоря, безумное забивание мячей в свои ворота! Это значит не понимать, что досуха исчерпана была у несчастного Михаила Афанасьевича вера в добро, в людскую порядочность, в непредательство. Оттого и понадобился Воланд: если и осталась горстка людей приличных, с понятием чести, то они перед властью — пыль гулаговская, не сегодня — так завтра… Бог не вмешивается, оставляет людям свободу воли, свободу выбора. И Михаил Афанасьевич выбрал — заступником и мстителем — Дьявола. Мстителем за себя, за свое искусство и свою любовь.

Но что толку карать малых сих, и без него запуганных? Почему же тогда симпатичнейшему Дьяволу не поработать «графом Монте-Кристо» поближе к первоисточнику трусости и бесчестья, разлитых по столице? Почему бы в Кремль не заглянуть Тому, кто может все? Но незачем договаривать: автор, полуживой автор, которому и роман надо закончить, и позаботиться об его сохранности, и жену, драгоценную свою Маргариту-Елену, уберечь от напасти, — он, увы, всего не мог…

Блез Паскаль, автор вовсе не модный теперь, математик, физик и философ семнадцатого века, написал будто раз навсегда: «Не умея сделать так, чтобы справедливость была сильна, люди притворялись, что сила справедлива»

. Это тот самый, кто назвал человека «мыслящим тростником», это из его «Мыслей», изданных в 1669 году, через семь лет после смерти.

Вот и Камилова статья ждала авторских похорон: наша гласность долго набиралась духу, чтобы такое позволить себе: мишени-то какие, батюшки!.. Да, статья еретическая. Но как плотно выстроены там доказательства, как далека от эпатажа спокойная храбрость тона, как ясна этическая сверхзадача… (Интересно: сколько осталось сейчас граждан в России, которым не дают покоя эти самые «этические сверхзадачи»? Очень уж наглядно убывает это племя в послесахаровские годы!..)

Статья вызывала оторопь и странную смесь страха, досады и благодарности — такое испытывает пациент, которому только что вправили вывих! Эскулап молодец, все сделал умело и точно… но… но… до сих пор перед глазами оранжевые круги! К истине статья очень даже причастна, с этим соглашались, но на чью мельницу она воду льет? (Вот что любопытно: не возник бы такой вопрос, если бы статья пришла к ним, например, из Нью-Йорка, за подписью, скажем, Бориса Парамонова, русского философа, который то восхищает нас оттуда, то озадачивает. Хорошо бы именно он высек достойно умственное наше иждивенчество.)

Лишь недавно догадались: ничего особенного не случится, если напечатать, но к обсуждению этих вещей не возвращаться. Тсс… Ша!

5

Вы говорите: Икс превозносит талант Игрека, потому что — из одной мафии? Вот ситуация иная, где мы, наш кружок, — те же студенты с пробами пера, а перед нами — Настоящий Писатель. Пригласили как-то в наш институт Павла Нилина. Перед будущими учителями он посчитал долгом выступить, затем ответил на вопросы, а в заключение был взят в кольцо нами. Камил измором заставил его прочитать несколько страниц Володи Войновича. Однако нилинская реакция оказалась, вопреки уверенным нашим ожиданиям, какой-то уксусной, Павел Филиппович не пришел в восторг почему-то…