Доживем до понедельника. Ключ без права передачи

— Товарищи, ну дайте человеку покушать спокойно, — заступилась за него Эмма Павловна. — Это вам не педсовет… Вот, ей-богу, Кирилл Алексеич, я дома с удовольствием всех принимаю, я это люблю… пироги мне удаются, кто из наших пробовал — все в восторге. Но нет смысла возиться — потому что сойдутся и сразу начнут «о родном заводе»…

— Но это же понятно, Эмма Павловна! — сказала Марина. — Здесь просто не получается — выключить станок и уйти…

Учительница французского застучала вилкой по стакану:

— Перегибаешь, Маринка! Оставь нам времечко на личную жизнь!

— Вот именно! Только эти фанатики могут так рассуждать, — обиженно добавила Эмма Павловна. — Класс вместо семьи, что ли?

— Перегибаю, согласна, — потухла Марина. — Это у всех по-разному.

Ощутилась неловкость. Осторожно, даже ласково высказалась Ольга Денисовна:

— Ну что же, это можно понять: личная жизнь учителя и внеклассная работа — совпадают. Только вот содержание этой работы…

— Что?

— Таинственно! Поделились бы с нами опытом, Мариночка, — это же всем интересно… Считается, что ключ к десятому «Б» только у вас!

— Ну, это не так… И потом, этот ключ, если он существует, ребята дают сами. Кому и когда хотят. И конечно, без права передачи посторонним…

— Товарищи! — уловив напряженность, встал Константин Мишин. — Я притащу музыку, а? Сейчас она будет в самый раз!

И, посчитав молчание знаком согласия, он исчез.

— Так мы вас слушаем, Мариночка, — мягко напомнила Ольга Денисовна. — Про ключ — это очень образно, мы оценили… А внеклассная работа?

— Ольга Денисовна! Да это и не работа вовсе… это общение.

— Тем более. Почему-то по вечерам. Почему-то не со всеми, а с какими-то избранными…

— А кто к вам ходит, Марина Максимовна? — страшно заинтересовалась Алина. — Алеша Смородин, да? Еще кто? Адамян?

— Не вспоминайте при мне эту фамилию… — вздрогнув, попросила Эмма Павловна. — Сегодня я его вышибла в присутствии Кирилла Алексеича!

— Адамяна Евгения? — переспросил физик. — Удивлен. Я ему симпатизирую.

— Дело не в симпатиях, — сухо заметила Ольга Денисовна. — А вообще выдворение из класса — это капитуляция перед учеником, есть прямая инструкция на этот счет. И давайте не говорить все сразу…

Долго молчавший Назаров обратился к Марине:

— Я поддерживаю Ольгу Денисовну: мне интересно про это ваше общение…

Она смутно улыбнулась:

— Ну как это рассказать? Читаем стихи. Слушаем музыку — у меня есть хорошие записи… Это неправда, будто им нужны только шлягеры из подворотни… Как-то они сами сложили песенку, там есть такие слова:

Сударь, когда вам бездомно и грустно,Здесь распрягите коней:Вас приютит и согреет ИскусствоВ этой таверне своей…

— А дальше? — спросила француженка.

— Минутку, — вклинилась Ольга Денисовна с немного сконфуженной улыбкой. — Все это хорошо, только вы там замените слово «таверна». Это в переводе на русский — трактир, кабак. Кто-нибудь решит, чего доброго, что у вас трактир для учащихся. Замените, правда.

— Кто так решит?

— Да кто угодно… Достаточно заглянуть в словарь.

— А зачем туда заглядывать, Ольга Денисовна?

— Ну, Мариночка… сначала учебники, а теперь уже и словари в немилости?

— Себе надо верить, Ольга Денисовна, себе! И ребятам…

— Браво, — поддержал ее Сумароков. — Но зря вы так реагируете, Марина. Вот уже побледнели…

— Потому что этот разговор не вчера начался, Олег Григорьевич! Со мной же все время проводят работу под девизом «как бы чего не вышло»…

— Ничего странного, — сказал физик. — Сделал же Антон Павлович своего «человека в футляре» педагогом. Имел для этого основания, как ни грустно…

— И до сих пор имеет, вы сами видите… Ребята ходят домой к учителю, пьют там чай — «какой пассаж!». Сочинили песенку — «батюшки, не кабак ли там?!». Шлифуют свои убеждения, вкусы, учатся их отстаивать — «а зачем, а почему там, а не в актовом зале?».

Назаров счел нужным остудить ее:

— Перебор, Марина Максимовна. Я не слышал здесь таких нелепых вопросов.

— Они подразумеваются! — крикнула она.

Ольга Денисовна потемнела лицом и встала:

— Стало быть, знакомьтесь: «человек в футляре» — это я… Спасибо, Мариночка.

— Пожалуйста!

— Опомнись, Маринка, пожалеешь! — крикнула француженка в панике, и другие тоже принялись гасить конфликт:

— Товарищи, товарищи…

— Нервы, граждане, беречь надо — от них все!

— Главная проблема — вдруг объявила, перекрывая голоса, молчавшая до сих пор, точно проснувшаяся женщина, — главная беда, что программа рассчитана на призовых лошадей каких-то, а не на реальных детей! Я сама по три часа готовлюсь к уроку!

— Господи, при чем тут это? Лидия Борисовна! Про «футляр» говорим, вы не поняли… Миленькие, хотела бы я знать, на ком из нас нет этого «футляра»… Такая профессия!

Сказавшая последнюю фразу учительница зоологии сжалась под взглядом Марины и, мигая, выслушала ее отповедь:

— Если я когда-нибудь соглашусь с этим, уйду из школы в тот же день! Лучше мороженым торговать зимой — честнее, по крайней мере!