Дракон проснулся (СИ)

Всё было сделано, а моё чувство не развеялось по ветру, напротив, даже окрепло. Я была уверена, что теперь не одна, и что это не рассосётся само собой. «Не сладится, как ни поворачивайся», — как любила говорить маман.

Берта, вернувшаяся на днях с самым понурым видом, не замечала моей тревоги, так оно было и лучше. Моя подруга оказалась пустой.

— Вот и верь в благие вести, — вздохнула она в день возвращения и слабо улыбнулась, а я заметила морщинки возле глаз. Обняла и пролепетала чушь про то, что всё ещё впереди, но получилось как-то вяло.

Берта, однако, приняла это на свой счёт.

— А я смирилась, госпожа моя, больше и ждать не стану. Довольно с меня и титулов, благодарствую вашей семье. И сёстрам с братьями всё помощь, будет кому оставить наследство.

— Пойдём пройдёмся в саду, у меня есть что тебе рассказать, — я перевела разговор. Дышать стало как бы легче, тем более собиралась рассказать Берте о своём решении.

Не стала ходить вокруг да около, выдала всё как на духу, умолчав о главном — причине столь внезапной перемены.

— Я хочу стать храмовницей. Моя семья и так натерпелась от внешности старшей дочери и её способностей, пусть и не явных. Не хочу я замуж.

Тут Берта остановилась и схватила меня за руку, чего никогда не позволяла себе ранее, если речь не шла об опасности.

— Это из-за моего брака? Так я повинюсь: сама жена никудышная, безродная, я-то вам не то чтобы не чета, а целовать дорогу, по которой вы ходите, прав не имею. Это вы меня возвысили, но я не забываю об этом ни на минуту.

Когда она нервничала, голос возвышался до высоких нот, хотелось закрыть уши, но я понимала состояние Берты и была ей благодарна. Не каждая фрейлина или молочная сестра, получив мужа с титулом, продолжит прислуживать госпоже, как горничная. Я часто считала её таковой, не думала, что у Берты могла быть иная судьба, а она тем временем была предана мне больше, чем я того заслуживала.

— Это не из-за твоего несчастливого брака. Я вдруг поняла, что не люблю жениха, не хочу изображать любовь, уважение, коих не испытываю. Ничего не хочу! И не полюблю никого.

Голос предательски дрогнул. Ложь давалась с трудом, сказывалось отсутствие привычки.

Берта собиралась что-то возразить, порывалась упасть на колени, но тут я заметила, что к нам со всех ног несётся моя прислужница, кто помогала мне, пока Берты не было рядом, а как та появилась, была отстранена её маленькой, но твёрдой рукой.

— Ваше высочество, вас просят в комнату для посетителей. Главная храмовница сказала, что вам следует прибыть туда немедленно. Вас ждут. Мужчина.

Я вспыхнула. Ноги задрожали, чудом не упала. Первым порывом было бежать куда глаза глядят, скрыться в своей келье и не открывать, пока он не уйдёт. Стану говорить, что всё решила, а той, кто посвятит себя Двуликому, незачем подвергаться искушению.

А искушение было во плоти, и имя ему — Дракон.

Я не отвечала на его письма, но прочитала их все. В них не было ни слова намёка на наше будущее, только размытые признания в чувствах, которые я перечитывала вновь и вновь, а потом бросала в огонь, когда они начинали звучать в моей голове и огненными буквами вычерчивались в душе.

Странно, отчего я так завязла в его паутине!. Что в словах Дениела меня так разбудило? Почему мне хотелось смеяться и сочинять ответы на его послания, чем я и занималась, но потом, очнувшись ото сна, тут же предавала бумагу огню, в глубине души веря, что он сможет донести мысли до Дракона?

Я чувствовала тоску и не могла сказать, моя ли она или принадлежит ему?

И вот теперь он придёт за мной, я была уверена в том, и ждала, когда это случится. А если уже случилось?

— Я не пойду.

Вырвалась и бросилась бежать, делая вид, что просто быстро иду, наклонив голову, пока не столкнулась с Главной Храмовницей, поджидавшей у входа. Извинилась и хотела пройти мимо, наскоро оказав все полагающиеся ей почести, но она схватила меня за руку, заставив вздрогнуть и оглянуться.

Настолько это было против правил, что я с удивлением посмотрела ей в лицо.

— Вы должны решить, Ниара, здесь вы или там, — её рот превратился в жёсткую и тонкую прямую линию, а глаза сделались пустыми, как у статуй в храмах. Им нет дело до страстей, они требуют того, что им предназначено, грозя карой небесной.

— Я решила. Могу не выходить к нему, прошу, избавьте от этого. Я приняла решение, вы знаете, какое.

Страх нарастал, подступая к горлу. Это он сейчас смотрел на меня её глазами, спрашивая, так ли хорошо я подумала. И в душе поднималась горячая волна, сулящая радость и невиданное доселе счастье.

Стоило только выйти навсречу Дракону.

— Не устраивайте скандала в сокровищнице, здесь священное место, а ваш посетитель столь знатен, что вполне способен настоять на своём. Идите и примите решение, скажите ему об этом сами, а я подожду вас здесь.

Я колебалась. Сказать ли правду, что я скрыла ото всех? Что настоятельница на это ответит? Выгонит, должно быть, с позором, так мне и надо!

— Я приняла решение, теперь вам надо принять. Оставите вы меня здесь навсегда, если я так решу?