Дракон в свете луны

Лан прочертила вокруг шести неровных ям круг, бросила на четыре его стороны зёрна – пшеница, просо, гаолян и бобы. Йонг ждала, что сейчас Ильсу и её мать заплачут, но те не проронили ни слезинки, не издали ни звука. Даже когда тела крестьян и Ильсана опустили в могилы, ночную тишину разрывали только резкие песнопения шаманки. Она пела на незнакомом Йонг языке – это был китайский, или древний корейский, или же совсем неизвестный ей выдуманный язык выдуманного Чосона… Йонг поморщилась, в очередной раз насильно прогоняя из головы мысли о неправильной эпохе, в которой очутилась.

Лан принесла жертву духам горы – Йонг ждала, что она обратится к хосину[36], но шаманка оставила у корней раскидистой сосны зажжённую веточку полыни, а в землю опустила косточку абрикоса и смоченным в воде пеплом прочертила на стволе символ – пернатую птицу с размашистыми крыльями и острым клювом.

Алый Феникс, догадалась Йонг, наблюдая чуть в стороне от остальных. Воины насыпали из земли и извести могильные холмы, Ильсу с матерью кланялись земле и Фениксу, а Дочери передавали им готовые синчжу[37] для алтарей. Все были заняты делом, и Йонг не хотела мешаться под ногами.

Рядом с ней стоял молчаливый больше обычного Вонбин и изредка косился на Йонг, стискивая меч. Она не знала, можно ли говорить во время ритуала, и на всякий случай тоже молчала. Только под конец церемонии, когда всем позволили подойти к могилам и отдать дань уважения погибшим, она решилась сказать:

– Что означают семь точек на чхильсонпханах[38]? В моём врём…

в моём мире мы рисуем семь звёзд Большой Медведицы, но здесь это не она…

Вонбин нахмурился и покосился на Чунсока – Йонг слышала, как перед началом ритуального восхождения Чунсок отчитал его и пригрозил лишней сменой в карауле, если Вонбин снова прозевает юджон-ёнг. Вероятно, говорить им теперь было нельзя, но Йонг не слушала правую руку капитана и не обязана была следовать его приказам.

– Это Лазурный Дракон, госпожа, – тихо проговорил Вонбин, когда Лан завела новую песнь вместо того, чтобы позволить Ильсу и матери оплакать крестьян.

– Лазурный Дракон? – переспросила Йонг, тоже тихо. – Нагиль же…

– После того как все Великие Звери исчезли и остался только Дракон, мы просим его охранять покой наших предков, – пояснил Вонбин.

– Но Алому Фениксу жертвы всё же приносите…

Вонбин, нисколько не смутившись, кивнул.

– Мы на земле Феникса, должны чтить его владения. Если бы ёнгданте был драконом Огня, было бы проще.

Йонг вся обратилась в слух.

– Прости, что?

– Госпожа? – икнул удивившийся Вонбин.

Закашлялся и гаркнул Чунсок, бросил в их сторону рычащее слово, и Вонбин опустил взгляд в землю и втянул голову в плечи.

– Что это значит? – спросила Йонг. Вонбин не отвечал, почти отвернулся. – Я не понимаю.

– Вы и не должны понимать, – наконец пробормотал он. – Это ёнглинъ, драконий язык. И пуримгарра[39] сказал мне заткнуться.

Йонг склонила голову, из-за плеча Вонбина пытаясь высмотреть Чунсока. Правая рука командира-дракона стоял с абсолютно прямой спиной у первой могилы с факелом в руках и смотрел не на кланяющихся Ильсу с матерью, а на Йонг. Она поморщилась и отвернулась. По-настоящему злой его взгляд не был в новинку, но прямо сейчас задел сильнее прежнего – будто Йонг после возвращения ожидала получить от него хотя бы равнодушие к своей персоне, а не явную неприязнь, граничащую с ненавистью. Что она ему сделала?…

Она вновь обратила внимание на Вонбина, чувствуя, как слёзы обиды собираются в уголках глаз.

– Если я поднесу духу горы прядь волос, это будет хороший или дурной знак? – просипела Йонг. Вонбин снова икнул.

– Я не уверен, что Алому Фениксу нужны ваши волосы, госпожа, – пробормотал он. Покосился на Йонг, переступил с ноги на ногу и вдруг сказал: – Лучше оставьте ему пот.

– Что?

– Пот, – повторил Вонбин, краснея. – Алому Фениксу мы отдаём пот. Лазурному Дракону – слёзы, Жёлтому Единорогу – слюну, а Черепахе… госпожа, если хотите отблагодарить Феникса, смахните с себя пот на его алтарь.

Йонг посмотрела на собранный алтарь у сосны – доска с символом Феникса, разбросанные вокруг злаковые и бобовые, – и кивнула. Когда пришёл её черёд кланяться, она поклонилась перед могилами дважды, а после, никем не останавливаемая, подошла к алтарю Феникса. За ней следили – Лан, отошедшая в сторону, стоящий поодаль Вонбин. Ильсу и её мать, воины драконьего капитана и сам Нагиль. Он преодолел разделяющее их расстояние, остановился совсем рядом с ней и опустил на её напряжённые плечи резонный вопрос:

– Госпожа, что вы делаете?