Дракон в свете луны

– Сыта-голь? – тут же вскинулся Вонбин. Крестьяне и воины огибали её с громким недовольством, оглядывались, бросали ей раздражённые ругательства через окутавшую всех усталость.

Йонг обхватила себя за талию, чувствуя, что от паники становится только хуже. Дэкван учил, что дыхание тайцзи помогает унять боль и выталкивает болезнь из тела, что правильный вдох и выдох поможет одолеть любой недуг. Только Йонг не умела дышать, зато с каждой секундой понимала: одна Ци не спасёт её.

– Я… Мне нужна помощь.

Вонбин кивнул и помчался вперёд, расталкивая людей, Намджу и Чжисоп топтались на месте.

– Вам плохо? Вы простудились? Куаргарра говорил, что вам может стать хуже.

Чжихо! Он и его волшебные травы могли бы ослабить боль. Йонг огляделась, но никого, даже отдалённо напоминающего лекаря, не было видно рядом. Колонна из тел замедлилась, немногословные разговоры превратились в пчелиный рой, вторя пульсирующей ломоте, что растекалась по телу вместе со слабостью. Вот что это было. Не голод. Не усталость. Не привычная злость на Чунсока.

Йонг села, когда очередной спазм скрутил её до мельтешащих перед глазами точек, и охнула, стон ушёл в землю. Намджу запаниковал.

– Сыта-голь! Что нам сделать?

– Найди Чжихо, дурень! – Чжисоп толкнул брата в жужжащую толпу и присел рядом. – Потерпите, госпожа, сейчас мы приведём его, вам помогут!

Она давно не ощущала такой боли. У неё всегда были таблетки, обезболивающее, травяные настои и мамин суп, избавляющий от спазмов, но здесь не было ничего, и Йонг сквозь наслаивающуюся на сознание мутную пелену ругала себя за безответственность. Она провела в не-Чосоне чуть больше месяца, и то, что вокруг творился хаос, даже спасло её, оттянуло момент, пока организм пребывал в шоке и постоянном напряжении. Теперь её тело вспомнило о более приземлённых вещах.

Низ живота скрутило по новой – казалось, в матку воткнули нож до самого основания и проворачивали там, намереваясь вырезать половину внутренних органов.

Лучше бы её снова одолела лихорадка.

– Госпожа Сон Йонг! – вскричали откуда-то сверху, Йонг с трудом выудила из шума и чужих голосов этот крик, а когда поняла, кому он принадлежит, упала ещё и в огромную, затмевающую всё остальное, бездну паники.

– Святые духи, только не ты…

Она попыталась поднять голову, к ней тут же склонился Чжихо и закрыл собой силуэт Нагиля.

– Где болит? Что вы чувствуете? Насколько вам плохо? – заговорил Чжихо строгим голосом. Схватил Йонг за запястье, посчитал пульс. – Температура невысокая, это не лихорадка. Что стряслось, госпожа?

Йонг потянулась к нему, слабое сопротивление разума потонуло в очередном спазме, и про смущение перед лекарем она тут же забыла. Чжихо врач. Ему можно сказать.

Куаргарра выслушал её сбивчивые объяснения и кивнул, не меняясь в лице.

– Я приготовлю настой, – сказал он. – Капитан, позовите Гаин и кого-то из Дочерей, найдите матушку Кёнху. Смотреть тут не на что, все могут быть свободны.

Он встал, жестом пригласил Йонг тоже подняться, но та замотала головой: то, что любое движение может сделать ей только хуже, тут же подтвердилось. К боли добавился липкий, тягучий стыд. Она не могла встать и уйти, но сидеть здесь, ожидая, когда все увидят кровь, было ещё отвратительнее.

Нагиль кинул пару коротких приказов застывшим рядом воинам, те понесли слова капитана к началу колонны. Чжихо уселся на камни прямо подле Йонг, Чжисоп разводил костёр для настоя, Намджу таскал воду из ручья. Уходите, всё больше паникуя, думала Йонг. Уходи, Мун Нагиль.

Когда прибежали Гаин и Ильсу, она обрадовалась им, как собственной семье.

– Капитан, прикажите остальным идти вперёд, оставьте нам коня, – быстро разобравшись в ситуации, попросила Гаин. – Ильсу, помоги юджон-ёнг. Вот, возьми.

Она протянула Ильсу тряпичные лоскуты, отодвинула Намджу и Чжисопа.

– Вы закончили тут? Всё, уматывайте. Хаша!

Йонг вяло осознавала, что происходит, и потому почти не сопротивлялась, когда Ильсу подняла её с места одним рывком и дёрнула к краю леса в нескольких бу от дороги.

– Возьми, – сказала Ильсу. – Перевяжи, как сможешь, потом мы вернёмся к куаргарра, и он даст тебе настой. Я послежу, чтобы тебя не увидели. Иди же!

О гигиене и чистоте тряпок думалось в последнюю очередь: Йонг одолевал стыд, какого она не испытывала с подросткового возраста, хотелось стонать и плакать – и искать таблетки в узелке, где были только паджи, чогори и кинжал. Она переодела штаны, скомкала испачканную одежду обратно в узел, обвязалась всеми тряпками и поняла, что выйти к остальным не сможет.

– Ну? – позвала Ильсу, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – Ничего ужасного тут нет, идём! Или вы все в Священном Городе такие слабые?