Драконье лето

Лин кивнула и сказала еще что-то, Эрик ответил, но я уже не слышал. Я только теперь понял, как устал.

– А все-таки чем драконы отличаются от людей? – послышался издалека голос Лин.

– «Мой пульс, как ваш, отсчитывает время и так же отбивает такт», – с легкой иронией ответил Эрик. – Ты уже спрашивала, и не раз.

– Да. Я просто… хочу знать. Должна знать, – она перевела дыхание, почти жалобно глядя на него. – Но ведь это бесполезно, правда?

Она посмотрела на меня. Я улыбнулся ей и потерял сознание.

…Экипаж мягко катился по прямой, ровной дороге. Эйлин рассказывала о вязких смесях для дорожного покрытия; когда-нибудь такими станут все пути…

Не станут. Если война начнется по-настоящему – не станут. Будут по проторенным дорожкам булькать рыбы да откладывать икру в щель, где Лин прятала свитки…

Последнее, что я помнил о Галавере, – два мага, два темных силуэта, бредущих по пустому бульвару, и голос Эрика: «Ночные мастера. Город должен быть чист, даже в дни войны».

Я очнулся от неровного стука колес. Экипаж трясло, голова то и дело подпрыгивала на облезлой подушке.

Во рту пересохло. Я поискал глазами Лин. Ее не было. Эрик сидел напротив и без улыбки смотрел на меня.

– Еще день-два, и у тебя бы остановилось сердце, – негромко сказал он. – Я вот думаю, они об этом знали?

– Я не знал, – с трудом шевеля губами, произнес я. – И не хотел бы знать, если честно.

– Я не говорил Лин. Но тебе стоит знать, на что способны наши друзья-маги. – Эрик протянул руку, и на ладони блеснуло что-то круглое. – Твой медальон.

Пальцы сомкнулись вокруг прохладного серебра.

– Спасибо. Я видел родителей во сне. Может быть, сны меня и сохранили. – Я сел. За окном кареты лил дождь, капли стучали по крыше, и я вдруг вспомнил, где я видел это раньше. В карете с Мареком и Анри, по пути в Галавер.

– Со мной что-то происходит, – хрипло сказал я. – Мне кажется, я вижу будущее.

– Немудрено, – Эрик улыбнулся. – Две недели полуголодного существования сделают провидца из кого угодно.

– Это случалось и раньше. По пути в Галавер, на уроках, когда я отдыхал у костра… Эрик, вы когда-нибудь были в древней столице? Чувствовали себя умирающим стариком? Видели в подробностях сегодняшний день – за недели до?

– Мне однажды снился сон, – медленно сказал Эрик. – Но тогда я был в забытьи, с искалеченным крылом. Позже я узнал, что именно в ту минуту я лишился руки, и, если бы не лекари Вельера, мы бы сейчас не разговаривали.

– Что за сон?

Эрик покачал головой.

– Что-то очень личное?

– Интимнее, чем разговор, который вы слышали в замке? – Он грустно усмехнулся. – Боюсь, с тайнами у меня туго. Я расскажу, просто в детстве я верил, что рассказанный сон никогда не исполнится. А я хотел бы, чтобы то видение сбылось.

Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. За стенкой, на козлах, свистнула лошадям Лин. Пепел, она же промокнет до нитки!

– Я шел по пыльной дороге в мантии мага. Вдруг что-то капнуло на панораму сна – словно я видел отражение в воде и оно подернулось рябью. Когда водная гладь очистилась, я увидел себя за письменным столом. Видимо, устав, я пересел в кресло, и тут за окном раздался топот копыт. Я помню, что очнулся счастливым и лишь несколько мгновений спустя понял, что в том сне у меня не было руки – и не будет теперь.

– Вы видели свое будущее, – тихо сказал я.

– И когда мне отрезали руку, оно изменилось. Та рябь на воде, – он вздохнул. – Квентин, мы построили врата времени. Каждый дракон с незапамятных времен отдавал им свою кровь. Было бы безумием полагать, что они никогда не напомнят о себе.

– Но я не лил кровь на алтарь.

– Ты не помнишь, – он улыбался. – Когда ты родился, мы вчетвером отправились в развалины Сорлинн поклониться вратам. Если выговориться небу на закате, будешь спать без кошмаров еще много ночей… Твой отец держал тебя над вратами, и первая капля упала на плиты. Это традиция. Даже твои родители чтили ее.

– Вчетвером? Кто был четвертый? – Я нахмурился. – Я?

– Вельер.

– После всего, что он сделал? Мэтр, вы шутите.

Он устало посмотрел на меня.

– Я не стал бы шутить о твоем состоянии: глубокие обмороки, потеря зрения и слуха всегда предваряют кому. Я не стану врать тебе о Вельере. Он спас меня – и до войны был другом твоих родителей.

– А после?

– Расспроси его. Ты ведь догадываешься, куда мы едем?

– Вельер – чудовище, которым пугают детей, – с расстановкой сказал я. – Драконьи невесты, костры, беззащитные девушки, удалые молодцы из его свиты…

– И глава нового движения, – Эрик развел рукой. – На Серых холмах первым говорит старейший, но лишь на словах. На деле мы будем говорить с Вельером.

– Как его зовут?

– Никак. По традиции у последнего из рода не бывает имени.

– То есть нам тоже стоит отказаться от имен?

Эрик не успел ответить. Раздался окрик Лин, ржание, и лошади остановились.

Сюда дождь не дошел. Трава на поляне оставалась шелковой и сухой, и с пожелтевших листьев не капало. Теплый воздух обдувал лицо, над головой все ярче разгорались звезды.

Лин бесшумно подошла и стала рядом. Мокрые волосы обрамляли ее лицо, как сложенные крылья.

– Ночуем здесь. Все хорошо?