Драконья Игра

— Я ни за что не допущу этого, — с нажимом повторил маг, глядя прямо в лицо дракону. — Волк не должен быть свободным.

Альварх снисходительно рассмеялся.

— Почему тебя так волнуют условности, дитя? Что есть свобода? Нет более лицемерного и лживого человеческого слова. С точки зрения пчелы она свободна, но с точки зрения пасечника — пчела лишь собирает для него мед. На своём уровне сознания каждый из них по-своему прав. Не нужно пытаться постичь больше, чем нужно для спокойной жизни — этот путь ведёт к разочарованию. Довольно предаваться романтическим глупостям. Слабому разуму требуются четкие рамки, строгий контроль. Человек нуждается в ограничении просто чтобы переносить бытие. Дай человеку подлинную свободу, и он с радостью повесится сам. Свобода — тяжкий выбор и самое тяжкое бремя. Нужно быть благодарным, если кто-то несёт его за тебя. Так что оставь Карла в покое. Поверь, он будет достаточно страдать и без твоих хлопот.

— Ты предлагаешь мне спокойно сесть и ждать, пока мимо поплывут трупы моих врагов?

— Если уж говорить начистоту, тебе будет жаль, если Карл погибнет, — проронил Альварх, вновь по-своему направляя разговор. — Как-никак он твой старый друг.

— Это не так, — желчно усмехнулся заклинатель. — Мы не друзья. Вынужденную близость палача и жертвы сложновато назвать дружбой. В теплых и доверительных отношениях наших всегда существовал неприметный нюанс, о котором никто из нас не забывал: он был заключенным, а я — тюремщиком и причиной всех его злоключений. Это связь, круто замешанная на ненависти. А ненависть изредка бывает помехой доброй дружбе.

Дракон никак не отреагировал на эти двусмысленные слова, в которых угадывались слишком явные намеки и параллели.

— Тогда называй это враждой, если так тебе больше нравится, — безучастно разрешил он, не изменившись в лице — на нем продолжала сиять улыбка. — Нарочитой враждой, которая граничит с дружбой. Тем не менее, ваши отношения продолжаются уже длительное время, даже по меркам оборотней. Вы были знакомы еще до того рокового заговора, в котором он потерпел поражение. И может, волк будет играть с тобой, но ты собираешься играть вовсе не с ним, а с самой смертью. Ты всегда любил рискованные забавы. Подозреваю, в глубине души ты даже рад, что Карлу удалось освободиться. Он добавит немного специй в однообразно глянцевые будни хозяина жизни: развлечет тебя новыми интригами и покушениями.

— Что за чушь? — досадуя, правитель закатил глаза. — В последнее время и так слишком много желающих развлечь меня подобным образом. Я что, похож на одержимого смертью?

— Вы с ним стоите друг друга, — ящер привычно уклонился от ответа, — и оба не любите отступать. Тем не менее, вряд ли он сразу же вцепится тебе в горло. В конце концов, жажда мести — смысл его жизни, всё, что у него есть. Вот и ты не торопи события. К тому же, безвременная кончина оборотня не оставит тебя равнодушным, ведь так?

— Может, ты и прав, — криво ухмыльнулся лорд Эдвард. — Но никогда еще эмоции не мешали мне делать то, что необходимо.

— Как раз в этом у меня нет сомнений, — медвяный голос дракона затекал прямо в сердце, прохладной, острой струйкой ртути. Он бередил в душе смутные воспоминания о прошлом, в котором ради выживания приходилось порой жертвовать многим. — Потому я и говорю с тобой столь терпеливо, и призываю не усугублять положения. Связь, возникшая между вами случайно, — сакральная обрядовая связь. Пока жив Карл, я полагаю, никто другой не сможет забрать твою жизнь: она спасена волком и принадлежит ему. Продолжая действовать вопреки, ты погубишь себя, а меня сделаешь уязвимым: твоя смерть уронит мой престиж. Ты не только особенный страж, Эдвард, помни, ты — живой символ моего могущества.

— Я польщен. Так значит, и жизнь дракона принадлежит сателлиту? — неожиданно предположил правитель, донельзя заинтригованный услышанным. — Именно поэтому вы так с ними носитесь?

— Это к делу не относится, — отчеканил Альварх, кажется, немного смутившись: вопрос был внезапен. — И ты не прав. Связи дракона и сателлита гораздо прочнее, сложнее… не забивай себе голову чужими тайнами, дитя.

Лорд Эдвард сообразил, что дракон не настроен продолжать тему, и правдивых ответов он не добьется, по крайней мере, сейчас. Хотя вопросы были весьма любопытны.

— Так значит, — подвел итог маг, — ты пытаешься уговорить меня отказаться от принадлежащего мне по праву?

— Разумеется, нет, — дракон небрежно заправил за ухо выбившуюся золотистую прядь. — А ты что, услышал какие-то просительные интонации?

Человека аж затрясло от этих, кажется, кротких слов, по обыкновению имеющих двойное дно. Альварх не уговаривал. Альварх приказывал. Пока замысловато, усиленно ласково, оборачивая приказы в мягкую обертку советов… но не стоит доводить ящера до необходимости прибегнуть к прямому принуждению.

Лучше притвориться, будто идет полноценный диалог, раз уж оставлена крохотная лазейка для самолюбия.