Драконий василек

Но, признаться, об изумрудном драконе я сейчас меньше всего думала. Меня страшило возвращение аметистового! Положила камушек в потайной кармашек платья и поднялась. От сидения на месте сердце еще больше заходилось. Что Ролдхар имел в виду, говоря, что мы начнем с того, на чем нас прервали? Пресветлый василек, не хочет же он меня поцеловать? Зачем? За что! Из-за обиды на невесту? Но это же неправильно! Мстить — это совсем не по-мужски. Нужно будет объяснить это милорду. Или лучше уйти? Сказать страже, чтоб передали, что у меня возникли срочные дела и сбежать. К госпоже Венере, например. Или… Или… Не знаю, к пекарю господину Лорису, отнесу пирожки покупателям! Оська наверняка с ног сбился, поспешая по всем заказам! Астория огромна, одному не успеть.

И только я уже решила, что сбегу, даже достойную причину придумала и в сторону выхода пару шагов сделала, как меня застали с поличным.

— Почему мне кажется, явись я минутой позже, вас бы уже не было?

Молчу. Не поворачиваюсь. А сердце оглушает, грудь огнем горит. Страшно! Но чего именно я боялась в этот миг?

— Снова пытаетесь от меня бежать? — раздалось над самым ухом. Он подошел плавно, бесшумно, даже не потревожив воздух.

— У меня… — слова застряли на полпути. — Я вас боюсь.

— Анотариэль, — мягко развернув меня за плечи, владыка пояснил, хотя в груди его клубилось раздражение. Тщательно скрываемое и великолепно контролируемое. Никто бы его не почувствовал. Никто, кроме ведьмы. — Бояться нужно не меня, а наказания. Но при этом я никогда не буду с вами жесток. И никогда не сделаю больно.

— Не понимаю. Наказание — это желание причинить кому-то боль. Люди от отчаяния наказывают, применяют физическую силу, когда не знают, как добром добиться желаемого.

— Вам больно сейчас? — прошептал он, а сам руку на мою талию положил и медленно притягивал меня к себе, не спуская при этом с меня очень странного темного взгляда.

— Н-нет, — прошептала вмиг осипшим голосом.

Я вся дрожала, мечтала броситься со всех ног, не разбирая дороги, лишь бы убежать от дракона. Лишь бы он больше никогда меня не трогал, чтобы я не чувствовала себя распутной и неправильной, чтобы меня не мучила совесть от осознания того, что прикосновения Ролдхара приятны и так желанны!

— Знаете, что я сделаю с вами, если снова от меня сбежите? — забыла как дышать и замерла. Не то от слов, сказанных с хрипотцой, не то от нежного прикосновения к своей щеке. — Я вас поцелую.

Щеки вспыхнули в одно мгновение, а колени перестали держать. Исключительно объятия дракона не позволили мне упасть на землю. Ард Нойрман, довольный произведенным эффектом, усмехнулся. А вот я напротив разозлилась! Зачем играть на человеческих чувствах? Ведь он прекрасно видит, как действует на меня! Если не видит, то должен понимать! Драконы очень хорошо не только ложь чувствуют, но и другие человеческие эмоции!

— Еще будете сбегать?

— Нет, — заявила решительно.

— Как видите, наказание может быть разным. Совершенно безболезненным и даже… приятным.

Почувствовав, что объятия ослабли, я немедленно отошла от дракона и обхватила себя руками. Подошла ближе к фонтану, чтобы впитать кожей прохладу, освежиться, вдохнуть полной грудью. Мне отчаянно не хватало воздуха. Ну почему он такой? Зачем ему обязательно необходимо наказывать людей, пусть и таким… странным способом! Лучше бы розгами высек! Куда хуже чувствовать себя грязной, нежели перетерпеть физическую боль.

— Нет ничего приятного в том, чтобы становиться инструментом мести в чужих руках, — я не смогла сдержать возмущения. Если дракон этого не понимает, ему необходимо объяснить. — Вы, ард Нойрман, поступаете некрасиво по отношению к своей невесте!

— Кто? — неприкрытая ярость ударила горячей волной.

— Вы!

— Как вы меня назвали?

— Ард Нойрман!

— Вы уже обращались ко мне по имени. Имейте смелость продолжать это делать, раз уж хватает наглости отчитывать владыку драконов и упрекать его в отсутствии воспитания. Вы с моей матерью легко сойдетесь, — последнюю фразу он добавил уже мягче, даже с иронией.

Повернулась, вспыхнув, как спичка. Ведьмы Борхес отличаются отменной выдержкой, но где она сейчас? Почему в моей груди клокочет непонятная эмоция, откликающаяся на беснующегося внутри Ролдхара зверя? Почему я не могу сдержать рвущихся на волю слов? Усмирить гордыню? Молчать и улыбаться, как прежде? Почему его слова бьют в самое сердце?

— То бояться, то иметь смелость! Вы не только злой дракон, но и полный противоречий дракон!

— Бояться вам нужно всего лишь одной вещи, Анотариэль — наказания. А оно может стать результатом вашей лжи или необоснованного риска. За ложь я наказываю забвением. Вечным. Непримиримым забвением. А, если решите рисковать своей жизнью, то окажетесь в моей постели.

— Вы еще и очень невоспитанный дракон! — снова отвернулась и на этот раз уже не знала, как успокоиться. — Вы мне больше нравились молчаливым и нелюдимым, когда ненавидели меня и считали недостойной вашего внимания.