Драконий василек

— Все ошибаются. Даже драконы. Я полагал, что вы ведьма, — он вновь приблизился неслышно, коснулся моих волос. Мужчина медленно перебирал мои прядки, пропуская их между пальцами, а затем вынул из заплетенной над ухом косички василек, заставив меня повернуться. — Но, к счастью, это не так. Абелард развеял мои сомнения.

Дракон коснулся бинтов на моей руке, а внутри меня что-то медленно умирало. Я вру ему, и наказание за мою ложь — вечное забвение. Я ведьма. Я очень ведьма. Этого не изменить и не отменить, а самое главное — не хочу я этого менять. Мне нравится чувствовать мир так, как чувствую его я. Нравится, что исконная магия каждый день приводит меня туда, где во мне нуждаются. У ведьм всегда так, кажущаяся череда случайностей ведет нас от одного человека к другому, дает тех, кому мы должны помочь. Мы, словно посланы для содействия людям. Жаль, что драконы и колдуны этого не понимают. Жаль, что таких как я истребляют. Ни за что не поверю, что ведьмы исчезнувших ковенов причастны к злодеяниям, которые им приписывают. Просто не верю!

— За что вы так ненавидите ведьм?

— Они убили Раруш. Мою хранительницу, — прорычал дракон и замкнулся.

Внешне мужчина ничем не выдавал волнения, а внутри него металась первозданная мощь. Как можно жить с такой бурей в душе? Как она до сих пор не разорвала его на части?

Будущее нашего знакомства страшило: владыка все равно узнает о графе Братстоне, а тот молчать не станет и сразу откроет мою тайну; это может сделать и Абелард, и тот странный эльф; я могу привязаться к дракону, уже привязываюсь, хотя мы из разных миров и впереди нас неизбежно ждет расставание. Все это рвало меня на части, но тот рубеж, когда я еще имела возможность развернуться и уйти, уже пройден. Теперь у меня такой возможности нет. Нужно было головой думать, когда я камни на артефакт складывала. Головой, а не сердцем.

— А давайте мы просто пойдем к пекарю господину Лорису есть пироги с персиками?

Попыталась улыбнуться, хотя получилось скверно. Но именно эта фраза и эта улыбка вернула прежнюю легкость нашим отношениям. Кто бы ни придумал этот отбор, он действовал мудро. Драконы — не люди и это понимаешь, если какое-то время побудешь с ними наедине. Мне неописуемо трудно рядом с Ролдхаром. Мы друг друга не понимаем, хоть и очень стараемся. Сможем ли мы пробыть вместе до вечера или разойдемся врагами? Быть может, он и вовсе казнит меня через несколько часов? Знать я этого не могла, но душа беды не предчувствовала, потому я уже смелее подошла к арду Нойрману и повторила:

— Идемте, милорд?

— На карете? — он приподнял бровь.

— Милорд Ролдхар, — поправилась и покорно склонила голову.

— Уже начало, — улыбнулся он, подставляя мне локоть.

— Знаете, учитывая, что вы помолвлены, а я даже титула не имею и… Ваша репутация… — мои мысли путались под таким испытующим, темным взглядом. — Возможно, идти под руку не лучшая идея? Под руку ходят лишь с родственниками, невестой или очень близкими друзьями. Боюсь, что я ни к одной из этих категорий не отношусь и…

— Вы правы. Это не лучшая идея, — перебил дракон и, сжав мою ладонь, уверенно повел вперед.

— Ард Нойрман! Я не это имела в виду!

— Поцелую, — пригрозил он.

— Ролдхар! — возмутилась, но почему-то уже без страха. Да и насмешливый взгляд вовсе не пугал. Милорд мягко настаивал на своем. Возможно, что-то в этом есть? В страхе без страха, в наказании, которого боишься и желаешь одновременно…

Так мы и вышли за ворота императорского дворца — держась за руки. Несмотря на облака, тревожно сгущающиеся над столицей и обещающие в скором времени сильный дождь, брать карету не хотелось. Ведьмы — существа природы. Мы любим подолгу гулять и, думаю, в этом близки с драконами, которым дай только волю для полетов.

— Ведите, Анотариэль. Сегодня у вас уникальная возможность — руководить владыкой драконов.

— Обещаю распорядиться оказанной честью бережно и с благодарностью!

— Ничуть не сомневаюсь.

Рождение дракона

Толпа обтекала нас с двух сторон, и мы пересекали дворцовую площадь. Молча, неспешно, не привлекая ничьего внимания. Зря я боялась, что кто-то станет показывать в нас пальцем, смеяться или осуждать. Дворцовые стены настолько высоки, что мир по разные стороны от них разительно отличается. Настолько, что в это даже сложно поверить. Во дворце исключительно важно, во что ты одет, какой у тебя титул, с кем ты идешь и все ли правила этикета соблюдаются. Все только и ждут, когда ты оступишься, чтобы позлорадствовать. Здесь же, среди обычных, пусть и довольно зажиточных, даже титулованных людей, ценится совсем иное: твоя деловая репутация, душевные качества. И первое, и второе у меня безупречно. Во всяком случае, никто, кроме графа Братстона, не скажет, что Анотариэль Айнари плохой человек или работник.

— Вы любите пешие прогулки? — дракон нарушил тишину, когда с людной дворцовой площади мы свернули в тенистый скверик и брели под сенью наливающихся соком вишен.