Драконий василек

С одной стороны, Ахот прав. Власть владыки над стаей не всемогуща. Ограничения, в основном, касаются личной сферы. Вот только одно «но». В стае каменных драконов уже несколько десятилетий проблемы с продолжением рода. Даже издан указ о создании исключительно внутривидовых пар, ведь при смешении рас невозможно гарантировать рождение дракона, а в случае его рождения — предугадать силу и способности. И вдруг нежеланный ребенок внутри орковицы? Что-то не сходится.

Ролдхар взял этот вопрос на заметку и покинул поместье Фаргсонов. Сегодня он не владыка. Сегодня он может позволить себе быть человеком. А все вопросы вполне подождут и до завтра.

Анотариэль Айнари

Я смотрела на подарок дракона и не знала, как быть. Нет, ридикюль и его содержимое меня не заботили. Я не помнила точно, сколько денег оставалось в мошне, но явно не столько, чтобы набить ридикюль до пузатого состояния. Что-то подсказывало, набит он не медью и даже не серебром, а золота у меня не водилось. Не люблю я его. Душа не принимает. Борхес и золото — вещи несовместимые.

Смотрела я на кулон в форме сердца. В мягком свете магического огонька он переливался от светло-сиреневого до насыщенного фиолетового, не позволяя оторвать от него глаз. Взяла камушек в руки и погладила кончиками пальцев острые грани. Прохладный. Чарующий. От него веяло древней силой. Непреодолимо хотелось защелкнуть замочек на своей шее. Открытый почему-то замочек…

Сердце влюбленного дракона. Если леди Рейнгард имела в виду артефакт, и, предположим, я держу его сейчас в своих руках, то проклятие можно снять? Если, конечно, владыка влюблен. Но как мне поможет камень? И как узнать, влюблен ли милорд?

Но пуще других вопросов терзало другое. Он подарил мне самое ценное, что имеет. Во всяком случае, что-то невероятно дорогое и личное. Настолько личное, что он носил этот камень на своей груди, возле своего драконьего сердца. Как я могу принять его, когда запуталась в паутине собственной лжи? Я решилась на отбор, чтобы раздобыть сердце влюбленного дракона и вот, держу в руках что-то на него похожее и понимаю, что не могу забрать. Не могу так поступить с владыкой. Не могу взять лишь затем, чтобы использовать. Даже, если мне удастся снять проклятье с графа, удастся освободиться, это ничего не поменяет. Я как была, так и останусь ведьмой. К тому же, я проходила инициацию с ирдом Д’Острафом и владыка наверняка об этом узнает. В ближайшее время узнает. Как он разочаруется во мне! Пресветлый василек, да узнав, что я ведьма, он меня попросту убьет! Это станет для него ударом! Предательством! Зная его ненависть к ведьмам, я сознательно врала ему, глядя прямо в глаза, что в разы хуже недомолвок.

Положила кулон обратно и закрыла лицо ладошками. Слезы обожгли щеки, а грудь сжимало от боли. Что же мне делать? Как поступить? Рискнуть и раскрыться милорду? Даже думать об этом невыносимо. Он уничтожил целый ковен! Не одну ведьму — весь ковен! Уничтожил, думая, что они причастны к смерти его хранительницы. Рука владыки не дрогнет, в этом нет сомнений. Бежать. Мне нужно бежать! Навсегда исчезнуть из его жизни. Тогда ни ему, ни мне вреда не будет. А душа… Душа она болеть перестанет со временем. Я лучше сама погибну, чем так жестоко с Ролдхаром поступлю.

Когда в окно кареты неожиданно постучали, я едва удержала в груди крик, а, заметив знакомое лицо — вовсе замерла. Рука автоматически защелкнула замочек на двери.

— На выход, голубушка. Бежать нам надо. Быстро-быстро и далеко-далеко!

Сквозь дождь и закрытое окно кареты плохо было слышно, но мне показалось, что я все поняла верно.

— Василек, да будь же благоразумна! Двери открой и бежим! — потребовал эльф.

— Куда?

— К госпоже Венере, конечно. Она на тебя заклинание накинет, чтоб найти не могли, а дальше думать, как с графом твоим развязаться. Да выходи же, разговор есть!

Откуда эльф все знает?

Ведомая интуицией, что никогда не обманывает ведьм Борхес, я оставила на диванчике камзол, положила кулон в коробочку и шагнула в свинцовые объятия дождя, оказавшегося неожиданно теплым. Ткань сарафана немедленно промокла, волосы потяжелели и облепили лицо и плечи, а эльф звал за собой и вел в сторону реки, бежавшей прямо за домом ирда Фаргсона. Тканевые туфельки намокли, под ногами чавкала грязь. Ливень размыл дорожки, и даже мощеные тротуары превратились в яростные ручьи. Незнакомец остановился недалеко от берега Званки. Представить не могла, что она может так бесноваться, словно раненый зверь. Вода бурлила, шипела, кидалась на берег, подскакивала вверх, во вспышках молний казалась почти зеленой. Устрашающее зрелище.

— Первое, — обхватив меня за плечи, произнес эльф. Голос его звучал неожиданно громко и тепло. — Только давай без паники и обмороков — я твой фамильяр. Да-да, ты ждала котика, птичку, собачку, ящерку, жабу на худой конец. Но вот у тебя я. Прошу, обойдемся без лишних слов и демонстрации, ты просто поверишь, что я — призрачный дракон.

— Вы… кто?