Дракула бессмертен

Джек Сьюард не только был с ног до головы в крови, но и выглядел невыносимо дряхлым и больным. Он поднял на нее взгляд, открыл рот и попытался что-то сказать. Вместо слов с бульканьем выходила кровь. Отбросив меч, Мина опустилась рядом с ним на колени.

— Джек, не пытайся разговаривать. Я вызову врача.

Но когда она встала, Сьюард вцепился ей в руку и решительно замотал головой. Затем указал на пол, где написал кровью: «Б-Е-Р-Е-Г-И-С».

— «Берегись»? — не выдержала Мина. — Берегись чего… кого?

Сьюард испустил крик, который тут же резко оборвался. Доктор повалился навзничь, и на лице его застыло выражение ужаса.

Джек Сьюард умер.

Вырваться из кошмара Мине помогли собственные крики.

Она была в безопасности — у себя в спальне, в кровати, меж спутавшихся простыней. В те недолгие секунды, когда сон и явь еще не отделились друг от друга, ей привиделось, что из окна струйкой выскальзывает багровый туман. Хотя чувство постороннего присутствия было очень сильным, Мина решила, что это лишь последний отголосок ее кошмара. Она со вздохом откинулась на подушку, глядя, как колышутся на сквозняке шторы.

Но прежде чем отправляться ко сну, она закрыла окно. В памяти отпечатался образ рук, прикасающихся к задвижке.

Зазвонили колокола собора. Мина взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Четверть первого.

Она подбежала к окну, потянулась к задвижке — и замерла. Во внутреннем дворе усадьбы клубился багровый туман, по-змеиному огибая изгороди и деревья и постепенно удаляясь от дома.

Задернув шторы, Мина вылетела в коридор и понеслась к спальне Джонатана. Однако вместо успокаивающих объятий мужа там ее ждало разочарование: комната была пуста, а постель даже не приготовлена ко сну. Он еще не вернулся.

— Вот черт, — выругалась Мина. Джонатан должен был выехать с Паддингтонского вокзала в шесть тридцать одну и прибыть на станцию Сент-Дэвид в десять ноль пять. Она снова уставилась на темные окна, раздумывая, не позвонить ли Марку в «Полумесяц» на соседней улице — вдруг муж сразу с поезда направился в пивную. Потом ей вспомнился самый свежий и позорный эпизод: не желая делиться с собутыльником благосклонностью какой-то чахоточной, не первой свежести шлюхи, Джонатан устроил драку. Мине, превозмогая стыд, пришлось отправиться в город и внести за сидевшего в полицейском участке мужа залог.

Но даже после всех этих неприятностей ей сейчас хотелось, чтобы Джонатан был здесь. В последнее время он вообще редко появлялся дома. Поскольку ее сын, Квинси, учился в далекой Сорбонне, Мина часто оставалась одна в огромном пустом доме. Сегодня одиночество терзало ее, как никогда, и особняк казался склепом.

Ее взгляд блуждал по фотографиям в рамках, выстроившимся на каминной полке. Что стало со всеми этими людьми? Некоторые умерли, другие просто разбрелись кто куда. Как же это вся моя жизнь покатилась под откос? Взор Мины остановился на одном из самых любимых ее снимков, и она взяла его в руки. Этот фотопортрет, запечатлевший ее вместе с Люси, был сделан еще до того, как в их жизнь вторглась тьма. Беспечная наивность улыбок успокаивала ее. Мина до сих пор помнила тот прекрасный августовский день в 1885 году, когда на летней ярмарке в Эксетере повстречала единственную любовь своей жизни — Джонатана Харкера.

Люси чуть ли не сияла в своем новом летнем платье, выписанном из Парижа. Она столько месяцев мечтала в нем покрасоваться! Мине тоже повезло — удалось влезть в платье, которое ее подруга носила два года назад; правда, дышать в нем было трудновато. Восемнадцатью дюймами в талии, как Люси, она похвастаться не могла, к тому же из-за корсета ее не покидало ощущение, будто груди прижаты к подбородку. Откровенное декольте больше пристало бы Люси. Хотя из-за него Мина чувствовала себя несколько неуютно, ей все же льстило, какие взгляды бросали на этот вырез проходящие мимо мужчины.

Люси намеревалась познакомить подругу с несколькими гостями из Лондона, прежде всего с Артуром Фрэзером Уолтером, семья которого уже больше столетия владела газетой «Таймс». Но стоило им отправиться на поиски Уолтеров, как Люси окружила стайка франтоватых молодых поклонников, и каждый из них умолял, чтобы на вечернем балу она приберегла танец и для него. Люси, с ее серебристым смехом и напускной откровенностью, прекрасно знала, как себя держать. Если бы им было известно о ней столько же, сколько Мине! В огненно-рыжих волосах Люси Бог явил молодым людям знак, предупреждающий о ее ненасытной натуре.

— Если мы не проведем необходимые социальные реформы, наше общество попросту сгинет, — произнес рядом мужской голос.

Обернувшись, Мина увидела юношу с копной взъерошенных черных волос, одетого в мятый шерстяной костюм; он потрясал какими-то бумажками перед лордом Генри Стаффордом Норткотом. Степенный лорд, представитель Эксетера в палате общин, смотрел на энергичного молодого человека с опаской, будто на рычащую собаку.