Драмы больше нет

Так и не определившись, я проживала один день за другим, будто со стороны наблюдая за происходящим. А очнулась… очнулась я как раз в тот момент, с которого и начала свой рассказ. Под вспышками фотоаппаратов и под сыплющимися на меня беспрерывно вопросами журналистов.

– Я должен озвучить свою позицию, – сказал мне Ромка накануне. – Лично, чётко, чтобы никаких вопросов ни у кого не осталось. Мне надоело, что меня попрекают и тыкают в меня пальцем. Хватит меня обличать.

– И что, – осторожно поинтересовалась я, – твоя… пресс-служба согласна на это?

– Да. Никаких шоу, откровенных закулисных интервью, интриг. Это не в моих правилах. Я выйду к журналистам, скажу всё, как есть, возможно, отвечу на несколько вопросов.

Я кивнула, правда, без всякого энтузиазма, но разве я могу спорить с профессионалами.

– Хорошо, раз ты так решил.

– Ты будешь рядом, – сказал Федотов.

– Конечно, – тут же отозвалась я, и даже ободряюще Ромке улыбнулась. – Ты же знаешь, я рядом, я поддержу…

– Настя, ты будешь стоять рядом со мной.

Вот тут я, признаться, растерялась.

– Зачем?

Федотов развел руками, но как-то чувствовалось, что он озвучивает чужие замыслы и доводы, не свои.

– Потому что нам с тобой нечего скрывать. Потому что мы любим друг друга, и ни о какой бездумной интрижке речи не идет. Нужно донести всё это до людей. – Пока я переваривала информацию, Ромка подошел и положил тяжелые ладони мне на плечи. Заглянул в глаза. – Настюш, я понимаю, что всё это лишняя суета, но нужно это сделать. Сейчас у нас есть фора, кто первый успеет рассказать правду, тот и будет прав, понимаешь? – Мне хотелось качнуть головой и отказаться понимать, но Ромка смотрел мне прямо в глаза, с настойчивой уверенностью. И добавил: – Тебе нужно просто постоять рядом со мной.

И я сдалась. Я ему поверила, наверное, ещё потому, что понятия не имела, что меня на самом деле ждет. Я была больше, чем уверена, что нас встрется два-три журналиста, которых отберут от благонадежных изданий или телевизионных каналов, и Федотов им расскажет то, что ему посоветовали рассказать. А я посижу рядом с ним, поулыбаюсь, и на этом всё закончится.

Чего я точно не ожидала, так это заполненного людьми зала, бесконечных фотовспышек и выкрикиваемых нам в лицо вопросов, причем, вопросы эти, зачастую, были не слишком приятными, да и приличными. Я, в фирменном костюме, броского бирюзового цвета, доставленном к нам домой специально для этого выхода, тщательно отобранном стилистами, с волосами, собранными в вычурный комель на затылке, на высоких каблуках и с приклеенной к губам улыбкой, совершенно растерялась под натиском и жадностью журналистов. Федотов крепко держал меня за руку, прошел в центр импровизированной сцены, некоторого возвышения в дальнем углу зала, за нашими спинами, нам в затылки, будто натренированные бойцовские собаки, дышали юристы и пресс-агенты, следили за каждым нашим движением неотступными взглядами. Я в растерянности и некотором ужасе оглядывала лица людей вокруг меня, силилась удерживать на губах скромную улыбку, хотя, улыбаться мне совсем не хотелось. А в лицо мне выкрикивали вопрос за вопросом, и от каждого из них я покрывалась липким потом.

– Настя, расскажите о ваших отношениях с сестрой! Она вас ненавидит?

– Роман Юрьевич, каковы ваши планы, вы продолжите участвовать в предвыборной гонке?

– Анастасия, вы читали интервью вашего отца журналу «Исповедь»? Что вы об этом думаете?

– У вашего отца есть внебрачный сын или нет?

Улыбаться было всё труднее и труднее. Внутри меня поселялся мрак.

Федотов остановился рядом с установленным микрофоном, руки моей так и не выпустил. Держал крепко, мне даже больно немного было, но я не сопротивлялась. Просто потому, что понимала, как только он отпустит мою руку – я сбегу. Просто повернусь и убегу отсюда.

– Можно без выкриков в лицо, господа? – поинтересовался Федотов с оттенком высокомерия и показным равнодушием. – Давайте все будем культурными людьми. В конце концов, мы пришли сюда ради вас. Мы ответим на ваши вопросы, чуть позже. – Роман Юрьевич смерил окружающих его людей предупреждающим взглядом. – На вопросы, оглашенные в нормальном, рабочем формате. Давайте уважать друг друга.

В зале стало значительно тише, люди с камерами и планшетами приготовились записывать, но не думаю, что кто-то из них всерьёз проникся просьбой Федотова подбирать слова.

Я почувствовала, как Ромка снова сжал мою руку, и в следующий момент заговорил: