Древнерусское предхристианство

Особо чтили существа способные, подобно священному медведю, «обмирать» на зиму и «оживать» весной – змею (ужа, угря) и лягушку. Её пятипалые лапки походили на ручки и ножки крохотного человека. В лягушке видели перевоплощение умершего предка, менявшего облик и «обращавшегося» в существо-двойника. В сказке «Царевна-лягушка» она, сбрасывая кожу (меняя обличье), превращается в девицу и наоборот. После того, как Иван-царевич сжигает «кожу» лягушки (её новое тело) на погребальном костре, та «оборачивается лебедем» и улетает в небо – превращается в клуб дыма. Отныне её душу можно отыскать лишь в потустороннем мире: «за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве /…/».[140]

Среди «воскресающих» весною существ медведь и змей неизменно противостояли друг другу. Медведь, покровитель людей, воплощал добро, а кусающий и «искушающий» змей – зло. Их вечное противостояние явилось основой мифа древних европейцев о небесном медведе-змееборце, защитнике от злых духов. Оживали после зимы и «нечистые» животные, вроде ежей, или вредные для посевов и хозяйства грызуны (хомяки, сурки, суслики, кроты, мыши, крысы). Всей этой «нечисти» русы сторонились. Однако у болгар сохранились представления о еже, как «самом мудром» из существ, который обладает всеведением и живёт дольше всех на свете, поскольку знает «омолаживающую траву».[141]

Среди пробуждавшихся весною насекомых, которых называли буки (букашки), более всего чтили бабочек и мотыльков. Они занимали особое место в цепи перерождений и носили множество названий: метело́к, мятлик, мятлиш, ночник, а из-за кратковременности жизни –

денница, измеречник (от измирать «умирать»). Самым выразительным и значимым среди них являлось душка, душечка.[142] Древние русы полагали, что в тельце бабочек вселяется человеческая душа, вспархивает над лугами и улетает в небо. Схожие представления сохранились у других славян.[143]Сербы верили, что в течение сорока дней после Пасхи души умерших, вернувшиеся на землю, порхают в виде бабочек, пчёл или витают подобно пару над реками и лугами.

Исключительное место занимало почитание пчёл, которые на зиму засыпали в дуплах и ульях, а весною просыпались одновременно с медведем. Пчелу считали особенно близкой к человеку, о ней, в отличие от других насекомых и животных, говорили не «сдохла», а «умерла». Так же относились и к голубю, полагая, что у него и у пчелы «один дух». В России и Болгарии сохранились поверья о существовании души в виде пчелы. Её полёт связывали с символикой огня, искр.[144]

Крестьяне называли пчелу «пташкой божьей», «божьей тварью», а её подлинное имя, как и имя «медоеда», видимо, ещё в глубокой древности заменили прозвищем бъчела. Оно родственно словам бучень «шмель», бучать «жужжать», бычок и означало «бычащая», то есть «мычащая подобно бычку». Другим прозвищем пчелы являлось «божья коровка», поскольку она

доила «отдавала» собранный мёд, как корова давала молоко. Впоследствии так стали называть красноватого жучка, прозванного божьей кровкой из-за сходства с капелькой крови, будто упавшей из поднебесья. В Болгарии божью коровку именовали калина, калинка, калинка-малинка,[145]в Европе соотносили с Божьей Матерью (английское Ladybird, немецкое Marienkäfer

и др.).

Следствием почитания «родичей» и «покровителей» среди обитателей природного мира стало приручение ряда животных, птиц и пчёл. Отношения тесной, почти родственной взаимозависимости возникли между людьми и коровами, овцами, козами, курами, дающими «безубыльное» пропитание. Повседневную пищу древних русов составляли хлеб, крупы, еда на основе молока, яйца и рыба, северные овощи и фрукты, ягоды, грибы, мёд. Мясо даже в начале XX века шло на сельский стол лишь по воскресеньям и праздникам, ему издревле предпочитали дичь, которой изобиловал окружающий мир. Жизнь каждого существа, живущего в доме, включая клеть и подклетье, ограждалась заботой. Всех домашних обитателей считали домочадцами и доморостками. Всем им полагались особые обереги, обо всех возносили молитвы.

Почитание существ окружающего мира в качестве «родственных» человеку соответствовало анимизму – шаманистскому этапу религиозных верований, охватывающему огромную эпоху – от палеолита до железного века. В последующие времена звериные и растительные культы древности не исчезали, а переосмыслялись и входили составными частями в обряды плодородия, исцеления, охоты, погребения.

Лес и бор