Древнерусское предхристианство

В Средневековье древнерусская основа членения суток осталась почти неизменной. Даже круг богослужений, начинаемый по ветхозаветному обычаю с захода солнца, состоял из вечерни, повечерия, полунощницы, утрени (или ранницы – от рань, ра́нок «заря») и обедни, которая иногда заменялась обедницей или малой обедней, называемой полу́денницей.[244] Вероятно, в дохристианские времена это слово относили к полуденной молитве световидному божеству в час его наивысшего могущества. Сутки делили на часы (от слова «часть»). В Средневековой Руси вслед за Византией предпочитали в церковном обиходе, считать суточное время «трёхчасиями». Такой порядок соответствовал древнерусскому восьмичастному делению суточного круга: утро, заутро, полдень, вечер, павечер и три ночных «куроглашения». Он был лучше приспособлен к повседневной жизни, нежели западноевропейский обычай деления дня и ночи на двенадцать равных

часов «частей». До знакомства Руси с часомерием «механическими часами» в конце XIV века малые часцы, на которые делился церковный час, не являлись постоянными. По мнению Кирика Новгородца, такой час состоял из «пяти часцов», которые, в свою очередь, делились ещё на пять частей и так далее – до «седьмых дробных часиков, которых в одном дне 937500, столько же и в ночи».[245] Разумеется, счёт времени по дробным мигам являлся лишь плодом изощрённого средневекового умозрения.

Календарные образы мира

Средневековый народно-церковный календарь сохранял «свето-солнечное» восприятие мира и годового круга. В течение столетий крестьяне помнили старинные названия месяцев, ценили их яркие природные образы. На просинец (январь) прибывала небесная синь «свет», в свечень

(февраль) небо начинало светиться, в июльские жары томил летний зной, в зарев (сентябрь) на горизонте полыхали зарницы, корочень (декабрь) укорачивал и без того тёмные дни. Народное поэтическое сознание соединило два «светло-огненных» дерева с возрастанием и убыванием света: усыпанный розово-красными соцветиями ясень – с весною, а покрытую багряно-жёлтыми листьями осину – с осенью. Индоевропейская основа *ies- «светить» роднит слова ясный «светлый» и санскритское

vasantás «весна».[246]

Вехи народного календаря отмечали «круг ветров», жизнь воздушной стихии. Древнерусское вѣтер родственно с греческим αἱθήρ «верхний воздух, эфир», с авестийским ātar «жрец, раздувающий огонь», с праславянской основой *ṷatr– и происходящими от неё словами ватра (южно-русское «огонь, костёр»), утро, вёдро «ясная, жаркая погода». Исходя из этой смысловой цепочки, ветер

понимали, как «теплый, живительный воздушный поток». На день св. Федосея-весняка (11 января) в народных численниках приходилось появление первых тёплых ветров – предвестников весны. На св. Авдотью-весновку (1 марта) отмечали прибывание небесного света и возвращение южных, сладимых ветров. В этот день на проталинах под припекающим солнцем купались в талом снеге и начинали «заклички весны». В дохристианские времена эти обряды предшествовали Масленице. Летние бури сменялись затишьем, а затем буйствами осенних небес, за которыми приходили зимние вьюги и метели.

По народным приметам, вслед за тёплыми ветрами с юга являлись птицы. На Грачевники (в день св. Герасима-грачевника, 4 марта) первыми вестниками весны прилетали грачи. В Сороки (на свв. Сорок мучеников Севастийских, 9 марта) встречали жаворонков, с появлением которых, как считалось, весна приходила окончательно, а в Иванов день (св. Иоанна Предтечи, 25 мая) отмечали прилёт соловьёв – вестников лета. Улетали птицы на св. Арину-журавницу (18 сентября), а самые последние в день св. Евмения (28 сентября) или на Покров (1 октября) – через 189 дней (21 девятину или почти полгода) после прилёта. Особо почитаемые гуси возвращались с юга через тридевять дней после Радоницы, на св. Никиту-гусятника (28 мая), а улетали также на св. Никиту (15 сентября) – через 12 девятин после прилёта. В народе считали, что на св. Зиновия-синичника (30 октября) являются синицы (возможно, изменённое осеницы «осенние»), снегири и другие птицы-зимники, в облике которых души предков слетали на землю, чтобы «утешать людей» в зимние месяцы.