Древнерусское предхристианство

Народно-церковный календарь был противоречив, поскольку природные явления не подчинялись обрядовому счёту времени. Попытки приспособить солнечное коло к жизни в более северных широтах приводили ко многим разночтениям. В некоторых местах полагали, что ещё 27 марта, в день св. Матрены-настовицы, когда снежный наст становится крепким, «щука хвостом лёд разбивает», а в Никитин день (св. Никиты, 3 апреля) «водяной просыпается».[252] Другие уверяли, что лишь на св. Родиона-ледолома (8 апреля) «солнце встречается с месяцем и реки вскрываются».[253] Наступление ледостава отмечали то под Введение (21 ноября), сопровождая поговоркой «на Введение – толстое ледение», то относили ко дню св. Егория-зимнего (26 ноября) и приговаривали: «Егорий с мостом, Никола – с гвоздём». Считалось, что настоящие морозы наступали то на св. Варвару (4 декабря) и тогда говорили: «на Варвару зима мосты мостит, дорогу варит», то на св. Николу-зимнего (6 декабря).

Из дохристианских времен перешли в Средневековье названия важнейших планет и созвездий. Почитаемой была не заходящая за горизонт в северных широтах Большая Медведица, одно из названий которой Воз напоминало о «небесной колеснице», упоминаемой Гомером. Орион называли Коло или Кружилия (Кичиги, Коромысла, Косари), Весы – Ярем, Телец – Юнец,

«медвежьи» Плеяды – Волосыни, Власожилища, Вышезары, Висожары, а затем попросту Стожары, что значило «сто звёзд», «стозвездие». Немало прозвищ имела Венера: Денница, потому что раз в восемь лет её можно видеть среди бела дня, а также – Зо́рница, Заряни́ца, Зарянка, Зо́ря – в утренние часы, Прехо́дница и Вечерница – на закате. Полярную звезду именовали Кол, кометы блистаницами

или звёздами хвостатыми. Утреннее солнце величали Светозар.

Звёзды продолжали восхищать и в Средние века, их движение мысленно соединяли с праздниками православного календаря. Писатель XV века, тверской купец Афанасий Никитин, дойдя до Индии, в Пасху 1472 года изумлённо взирал, как «на Великую ночь Волосыни да Кола в зорю вошли, а Лось головою стоит на восток». Это означало, что созвездия Плеяд и Ориона опустились к восточному горизонту, а Большая Медведица повернулось «головой» навстречу пасхальному утру.

«Ключи тела»: обряды очищения

Древнерусская вера требовала почитания божества всем существом: разумом, душою и телом. Солнечное коло предполагало существование у древних русов девятидневных очищений, по меньшей мере, перед четырьмя главными годовыми празднествами. Эти обряды являлись жертвенным искуплением телесной и душевной нечистоты, были с неразрывно связаны с верой в исцеление и в обереги от нечистых сил.

Суть очищений была проста: чтобы стать угодным божеству, а значит сохранить здоровье и жизнь, необходимо искупить вину и отречься от грехов,[254]защищая при этом от духов зла (болезни и смерти) все «входы и выходы» тела. Точно так же древние русы охраняли обережными знаками ворот, рукава и подолы одежды, ворота, окна и двери дома, посуду, домашнюю утварь.

Считалось, что именно через телесные ключи «входы-выходы» с человеком может «приключиться» болезнь, и тем же путём она должна быть изгнана – «исключена». Беречься от напастей – от нападающих на человека злых духов следовало постоянно. Они несли с собою скверну и порчу, вызывали громеждь

«гной», недуги и болезни. Избавиться от них помогали правила чистоты, имевшие в древности важнейшее религиозное значение. В эпоху раннего Средневековья священника на Руси продолжали, как и во времена предхристианства, называть чиститель «очищающий» душу и тело,[255] его служение продолжали связывать с обрядами очищения: слова чистить «очищать» и честить «чтить», честной «благочестный» и чистый являлись родственными.

Человеческое тело предполагало девятерицу очищений. На голове имеется семь отверстий, во всём теле девять, из них три парных (глаза, уши, ноздри) и три непарных, наиболее важных (рот, органы выделения и деторождения). Пупок новорожденного считался десятым, временным «входом» в тело, и потому необходимо было со всеми предосторожностями ждать его зарастания, которое, как полагали, завершалось на девятый день, когда из ранки переставала течь сукровица. По этой причине иудеям лишь на восьмой день разрешалось приносить в храм младенца для обрезания и наречения имени. У древних русов внесение новорожденного в святилище совершалось, вероятно, на девятый день, его мать считалась «очищенной», как и по ветхозаветным правилам, лишь на сороковой день, с прекращением послеродовых кровотечений.