Древний знак

Херувим какое-то время лежал в снегу. А над ним возвышался громадный человек с заиндевелой головой. Не человек, а вздыбленный медведь — истинный гризли. И теперь уже точно разрядил бы свой автомат Херувим, но его схватили по приказу офицера свои же солдаты. Херувим вырывался из рук солдат, уводивших его на базу, и кричал, заходясь в кашле:

— Пустите меня! Я убил оленя, убью и этого гризли! Он выбил мне зубы. Пустите! В конце концов в мире... на каждого... по десять тонн взрывчатки. И на него, на гризли этого, тоже. Это, черт побери, надо и вам знать...

Херувиму кто-то дал тычка и в сердцах посоветовал простуженным басом:

— Заткнись, сопливый философ!..

Происшествия на острове на этом не кончились. Едва увели Херувима, как словно из-под земли вынырнул на двух огромных псах, впряженных в нарту, Брат луны. Какое-то время он смотрел на поверженного оленя странным взглядом и вдруг затрясся в беззвучном хохоте. Притронувшись пальцами к мертвым глазам оленя, он резко выпрямился и воскликнул на языке белых людей:

— Наконец-то свершилось! Теперь я понял, почему так долго щадил этого проклятого оленя. — Ткнув пальцем в одного из офицеров нездешней армии, пояснил свою мысль: — Это должны были сделать именно вы!

Остановившись против Брата оленя, колдун торжествующе усмехнулся, кивнул в сторону своей упряжки.

— Как видишь, на моей нарте все та же всесильная росомаха — Дочь всего сущего. Сейчас я посажу ее на твоего оленя! Она его победила!..

Брат оленя замедленными движениями отвязал от пояса трубку, прикурил ее. Руки его чуть вздрагивали. Глубоко затянувшись, он показал на ракеты за колючей проволокой и тихо сказал:

— Ты лучше посади свою росомаху на голову одного из этих идолов...

— О, это первый истинно мудрый совет, который ты дал мне за все эти годы! — воскликнул колдун, зачарованно глядя на ракеты. — Действительно идолы. Они зажгут великий огонь. Это произойдет сегодня же! Мне надоело ждать! Я проглядел все глаза, каждый день взбираясь на гору, ожидая, когда возгорится всемирный огонь. Сегодня я их заставлю нажать на самую главную кнопку!

Повалившись на нарту, колдун погнал своих псов к базе. У ворот его остановили.

— Пропустите меня, я вам друг! — кричал колдун, колотя себя в грудь. — Я ваш единомышленник. Если хотите, я самый гениальный ваш идеолог! Надо водрузить росомаху на верхушку самой высокой ракеты!

Часовые недоуменно переглядывались, не понимая странного аборигена. Наконец появился здешний офицер, который только что был возле убитого оленя.

— Что вам надо? — угрюмо спросил он у Брата луны.

— Я ваш друг! Я философ, господин офицер. Моя фамилия, если угодно, Фулдал. Я закончил университет. Но это не главное. Это сущие пустяки. Главное, что я прорицатель. Сегодня должен над миром разразиться ядерный огонь... Уцелеем только мы... Отсюда начнется новая эра человечества. Я буду вашим богом!

Офицер в крайнем изумлении разглядывал человека, который назвал себя Фулдалом. «Ну да, это именно тот самый безумец, который уже прорывался на базу», — вспомнил он.

— Разрешите именно мне, мне нажать на эту таинственную кнопку... Умоляю вас, господин офицер. И хорошо бы росомаху водрузить на самую высокую ракету...

Офицер поморщился, осторожно сдирая иней с усов, и подумал: «Пожалуй, на сей раз надо его впустить. Завтра отправим на самолете туда, где положено быть сумасшедшему».

— Откройте ворота! — приказал часовым офицер.

Колдун вскинул над головою руки и торжествующе закричал:

— Наконец неотвратимое сбывается! — Повернулся спиной к воротам, устремляя взор в ту сторону, где за проливом, скованным льдом, находилась Большая земля. — Слушай меня, человечество, слушай! Ты обречено! Я не желаю даже сказать тебе одно-единственное слово — «прощай». Не желаю! Я проклинаю тебя! Я бог! Я начинаю новую эру!

Вскочив на нарту, колдун гикнул на собак, со страстью одержимого потряс над ними кнутом. Псы помчали Брата луны на территорию базы. Через десять-пятнадцать минут солдаты скрутили безумного и посадили в карцер, где он должен был дожидаться своей эвакуации с острова.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

ВОРОТИСЬ, ВОЛШЕБНЫЙ ОЛЕНЬ

А Брат оленя, Брат медведя и Ялмар Берг хоронили Сына всего сущего. Они отвезли его на гору, положили головой к восходу. Брат оленя долго настраивал себя на то, чтобы произнести заклятье перед тем, как приложить к голове оленя рунический знак. Наконец он достал знак и, приложив его сначала к собственному лбу, сказал: