Древо возможностей

– Рано или поздно, – ответил он, – этот полет должен состояться. В конце концов, Солнце – объект, который мы лучше всех видим в небе над нами.

Толстячок развернул карту, на которой была прочерчена траектория полета.

– Расстояние от Земли до Солнца 150 миллионов километров. Однако благодаря нашим новым ядерным реакторам мы сможем долететь за два месяца.

– Проблема не в расстоянии, а в температуре!

– Солнце высвобождает поток энергии 10²⁶ калорий в секунду. Большие термические щиты могут помочь от них защититься.

На сей раз обоих высоких чинов поколебало такое упрямство.

– Как только вам это в голову пришло! – воскликнул, однако, первый. – Ни один человек и помыслить не может отправиться на Солнце. Попасть на Солнце нельзя. Это такая очевидная истина, что мне стыдно ее озвучивать. Никто там никогда не был и никогда не будет, могу вас заверить.

Симона Каца, по-прежнему жевавшего орешки, эти речи не смутили.

– Я люблю пробовать то, чего никто до меня не пробовал… Даже если я потерплю неудачу, наш полет даст следующим экспедициям ценнейшую информацию.

Генеральный секретарь хлопнул ладонью по большому столу из красного дерева, занимавшему середину зала заседаний.

– Но, черт побери, вспомните миф об Икаре! Кто пытается приблизиться к Солнцу, обжигает крылья!

Лицо Симона Каца наконец просияло.

– Какая блестящая идея! Вы нашли имя нашему космическому кораблю. Мы назовем его «Икар».

В экспедицию «Икар» входили четверо. Двое мужчин, две женщины: Симон Кац, титулованный летчик-истребитель и дипломированный астрофизик, Пьер Болонио, высокий блондин, специалист по биологии и физике плазмы; Люсиль Аджемян, летчик-испытатель, и Памела Уотерс, мастерица на все руки и астроном-специалист по солнечной физике. Все были добровольцами.

НАСА, поартачившись, уступило. Хоть асы профессии и считали полет невозможным, но решили, что программы будут выглядеть «полнее», если включить в их исследования экспедицию на Солнце. В конце концов, они уже финансировали запуск зонда к гипотетическим инопланетянам, так что могли позволить себе и еще одну фантазию.

Симон и его команда получили необходимые дотации. Поначалу НАСА делало все для широкого освещения экспедиции в СМИ. Потом высокие чины испугались, что их поднимут на смех.

Насмешки над НАСА были худшим, что могло случиться с этим учреждением. Руководство пошло на попятный, но проект все же довели до конца. Упорство Симона Каца было столь велико, что преодолело все препятствия.

Космический корабль был задуман как гигантский холодильник. Под слоем керамики змеились трубы, вода в которых охлаждалась электрическими насосами. Корпус был покрыт асбестом и светоотражающими материалами.

«Икар», космический корабль 200 метров в длину, походил на большую крылатую ракету.

Жилая зона, однако, ограничивалась кабиной в 50 квадратных метров: основной объем корабля составляла система антитермической защиты.

Запуск снимали камеры со всего мира. Первые сто тысяч километров прошли гладко. Но Симон заметил, что было плохой идеей оставить в кабине иллюминатор. Солнечный свет сжигает все, к чему прикоснется.

Пришлось соорудить из подручных материалов фильтры, даже в несколько слоев, чтобы закрыть это жерло. Тщетно. Солнечный свет проникал сквозь многослойный пластик и заливал кабину «Икара» ослепительным сиянием.

Четверо членов экипажа постоянно носили темные очки. Экспедиция напоминала летний курорт. Стараясь разрядить атмосферу, Симон даже предложил заменить рабочую одежду из плотного полотна ситцевыми гавайскими рубашками. Для пущего сходства он распорядился, чтобы радиоузел постоянно передавал гавайские мелодии, исполняемые на укулеле.

– Никто не может похвастаться, что его отпуск был таким… солнечным! – шутил он.

Симон умел поддержать дух своего экипажа.

И вот они приблизились к Солнцу.

Система охлаждения работала на максимальную мощность, однако температура в кабине «Икара» неуклонно росла.

– По моим подсчетам, – сказала Памела, передавая тюбик крема Люсили, боявшейся солнечных ожогов, – мы вошли в опасную зону. Достаточно одной вспышки на Солнце, чтобы мы поджарились.

– Конечно, всегда есть вероятность неудачи, – признал Симон. – И все-таки пока мы остаемся людьми, ближе всех подлетевшими к Солнцу.

Они посмотрели в сторону иллюминатора. Можно было различить солнечные пятна сквозь толщу фильтров, которыми было наглухо забрано отверстие.

– Что это за пятна? – спросил биолог.

– Эти зоны чуть «прохладнее». Температура в них 4000 градусов Цельсия, а не 6000.

– Есть на чем поджарить цесарку, – вздохнула Памела, вдруг приуныв, несмотря на южный загар и цветастую рубашку, делавшие ее похожей на калифорнийскую туристку.

– Вы вправду думаете, что мы можем лететь дальше? – спросил Пьер. – Лично я в этом сильно сомневаюсь.

Симон напомнил о своей руководящей роли.

– Не беспокойтесь, я все предусмотрел. На борту есть комбинезоны вулканологов, способные выдержать контакт с раскаленной плазмой.

– Вы хотите сказать, что мы выйдем на Солнце?