Дробь

Он приложил лезвие к артерии на своей шее. Бритва нежно лизнула его от ключиц к подбородку, плоть раскрыла свои объятья. Он еще раз окунул лезвие в кожу, уже с другой стороны. Сок хлынул из его артерий. Дверь, наконец, слетела. Отец ворвался в комнату и опешил, он стоял застывший и испуганный: среди всего того хаоса, что творился в маяке лежал труп его дочери без глаз и с зашитым ртом, ее глаза лежали на полу среди бильярдных шаров, а посреди комнаты стоял гость, сочащийся кровью с улыбкой на лице, кровь хлестала и стекала на пол, а он улыбался. Вторая дочь выглядывала из–за спины отца, изображая страх.

Гость кинулся на отца и вогнал ему бритву, вошедшую как в масло, в левый глаз. Отец завопил и бросился в сторону, пытаясь выдрать лезвие из глазного яблока. Дочь завизжала и кинулась вниз, спотыкаясь об ветхие ступени.

Он упал на колени, больше у него сил не было. Отец хрипло вопил в углу комнаты, истекая кровью, одна его дочь, изображая панику, кричала на улице, призывая на помощь, другая широко улыбалась. И он теперь улыбался вместе с ней. На часах было 9.11.

Глава 3. Встреча выпускников декаданса.

3.1. Паломничество к храму этилового спирта.

На часах было 9.11 вечера когда я проснулся. Мозг обволакивала пелена пост–гашишного синдрома в купе с невнятным эмбиентом, жужжащим в колонках. Крыса спал на полу, свернувшись в позе эмбриона, а я словно «царь во дворца» расположился на диване, хаотично раскидав свои конечности по его поверхности. Ощущение вязкости и торможения намертво впилось в сознание: создавалось впечатление, будто бы весь мир погрузили в желе, на самом же деле желе в этот момент было лишь в моей черепной коробке.

Всегда чувствовал себя нелепо, читая на форумах истории прожженных торчей, описывавших свои кумары и ломки после длительного употребления хмурого, куда мне там с моим баловством, но, тем не менее, я стабильно заливал слюнями клавиатуру вчитываясь в описания мощных трипов от лсд, доба, мдма,2сиби и прочих drugметаллов, доступных лишь столичным рейверам и тусовщикам. У нас же на селе молодежь лишь заливала в свои хоботы цикломед, поглощала сиропы от кашля, триганде, баклофен, ремантадин, гавнокурила преимущественно ядреными синтетическими смесями, да изредка баловалась скоростями, ну и в сезон – август+сентябрь — блуждала по полям в поисках псилоцибиновых прушек. Вот такие вот забавы у молодежи, досуг и культурно–развлекательные мероприятия.

Я сполз с уютной теплой постельки, выковырял засохший гной из уголков глаз, выпил минералки из полторашки на столе, попутно пожалев о том, что по дороге к Крысе не купил колы или еще какой вкуснейший напиток — заливать сушняк колой или соком – удовольствие сравнимое с оргазмом. Попутно я вспоминал странные сны, посещавшие меня этой ночью, то есть днем. Анализировать желания не было, да и что там было анализировать – тупая сюрреальная мизантропия, альтерэго в царстве грез устроил расправу над шлюшками. Сделал пометку на запястье ручкой – «шлюхи, бритвы, глаза» — я всегда так делаю, когда хочу позже записать и художественно оформить какой–либо из своих снов.

Я растолкал крысу – «закройся» — «ахъгагъ» — в глазах его тлел вселенский похуизм и два желания – напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднести к устам своим и досмотреть сон. Он вытащил огромный черный мусорный пакет и, спихнув в него все обертки, этикетки, фантики и пластиковые бутылки, замотанные фольгой, вручил мне. Пакет на деле оказался довольно вместительным и прозрачным, поэтому, выйдя на улицу, я светил перед районной гопотой парой десятков бульбуляторов в пакете, ярко поблескивающих кусочками фольги в свете вечерних фонарей. Ребята понимающе ухмылялись, кивая в мою сторону головой и переговаривались – ну хотя бы в этом у «псевдоинтеллектуальных господ» вроде меня есть взаимопонимание с «примитивными плебеями» вроде них.

Я унылой походкой шествовал мимо подъезда, волнительно ожидая встречи с участковым или еще каким доблестным поллюционером. Однажды я побывал в местном отделении ГНК и, отвечая на вопросы следователя, заметил у него в кабинете пакетики, набитые бульбиками и опечатанные – по всей видимости, вещдоки. Не хотел бы я, чтобы мой безмерный пакет оказался в таком кабинете.

Господь услышал мои молитвы, и я беспрепятственно дошел до мусорных баков, доверху заваленных сокровищами. Один из баков венчала уверенная псина – императрица трэша. Я кинул пакет к ее ногам, на что она бурно отреагировала, начав обнюхивать и тыкать носом полиэтилен, но была разочарована содержимым.

Вынырнув из дворов на одну из центральных улиц нашего чудного города я присел на скамейку, спрятав шею в воротник пальто. Я глядел в асфальт. Планов действия не было, телефон разрядился, наверняка он переполнен пропущенными звонками и смсками, источающими ревность и ненависть. Бедный аппарат пропустил через себя слишком много словесной желчи и едких смсок. Идти было абсолютно некуда, поэтому я двинул вниз по улице в сторону своего дома.