Друд, или Человек в черном

Мы с Чарли, охваченные ужасом, обнялись под незрячим взглядом матери, и я с трудом выдавил:

– Господи… да как же такое случилось?

Любимый брат лишь потряс головой в ответ. Миссис Уэллс стояла неподалеку, бессильно опустив изуродованные подагрой руки под черной кружевной шалью, а в дальнем углу комнаты топтался доктор Эйхенбах, пожилой врач из Танбридж-Уэллса, давно пользовавший матушку.

– По словам миссис Уэллс, вчера она хорошо себя чувствовала… то есть нет, она покашливала и жаловалась на боли… но достаточно хорошо, чтобы с аппетитом пообедать, выпить чаю в обычный час, послушать чтение и поболтать с миссис Уэллс вечером. А сегодня утром… я приехал без предупреждения, хотел сделать сюрприз… и увидел это.

– Такое часто случается со стариками, ждущими смерти и желающими поскорее покинуть бренный мир, – пробормотал доктор Эйхенбах. – В одночасье. В одночасье.

Поскольку тугой на ухо Эйхенбах беседовал в углу с миссис Уэллс, я горячо прошептал брату:

– Я хочу, чтобы маму осмотрел мой доктор. Фрэнк Берд приедет мигом.

– Я пытался связаться с последним ее врачом, доктором Рамсисом, – тихо промолвил Чарли.

– Как вы сказали? – спросил доктор Эйхенбах из своего угла за камином. – Доктор?..

– Рамсис, – со вздохом сказал Чарли. – Видимо, новый местный врач – последние несколько недель он взял за обыкновение навещать нашу матушку. Я совершенно уверен, что у нее не было причин обращаться к нему… ведь ее вполне устраивали ваши замечательные рекомендации и лечебные меры.

Эйхенбах нахмурился:

– Доктор Рамси?

– Рамсис, – сказал Чарли, излишне громко и четко, как свойственно расстроенному человеку, разговаривающему с глухим.

Эйхенбах помотал головой:

– Никакого врача по имени Рамси или Рамсис в Танбридж-Уэллсе нет. Да и в Лондоне, насколько мне известно, – если не считать старого Чарльза Бирбонта Рамси, чья клиентура нынче ограничивается одним только семейством лорда Лейтона. Кроме того, он специализируется по венерическим заболеваниям и больше ничем не интересуется – а я сильно сомневаюсь, что миссис Коллинз обращалась к нему за такого рода консультацией. И что это за имя такое – Рамсис? Звучит как название комитета.

Чарли снова вздохнул:

– Кажется, доктор Рамсис навещал одно семейство в Танбридж-Уэллсе и там прослышал о матушкином недуге. Не так ли, миссис Уэллс?

Старуха с удрученным видом развела подагрическими руками под шалью.

– Право слово, не знаю, господин Чарльз. Я слыхала о докторе Рамсисе только от вашей милой, милой матушки. Сама я ни разу с ним не разговаривала.

– Но вы его хоть видели? – спросил я.

Холодная рука тревоги сжала мне сердце, и одновременно скарабей шевельнулся в моем мозгу.

– Только один раз, – сказала чистосердечная старуха. – И издалека. На прошлой неделе, идучи по тропке через луг, я видела, как он выходил из дома.

– Как он выглядел? – спросил я.

– Ох… не знаю даже, господин Уилки. Я мельком увидала со спины высокого худого мужчину, шагавшего по улочке. Одетого весьма парадно, но довольно старомодно в разумении нынешней молодежи. Он был в черной визитке и цилиндре устарелого фасона, если вы понимаете, о чем я.

– Боюсь, я не вполне понимаю, миссис Уэллс. – Я старался говорить твердым голосом. – Что значит «цилиндр устарелого фасона»?

– Ой, да вы знаете, господин Уилки. Такой с полями поширше да тульей пониже – больше похожий на шляпу для верховой езды, какие носили джентльмены в пору моей юности. И по всему касторовый, а не шелковый.

– Благодарю вас, миссис Уэллс, – сказал Чарли.

– Да… и еще вуаль, конечно, – добавила миссис Уэллс. – Даже издалека я разглядела вуаль. Ваша матушка позже помянула о ней.

– Мне она ничего такого не говорила, – сказал Чарли. – Зачем доктору Рамсису вуаль?

– Чтобы скрывать ожоги, ясное дело. Страшные ожоги, сказала Хэрриет… то есть миссис Коллинз. Ваша милая матушка. Доктор Рамсис не хотел пугать людей на улицах.

Я на несколько мгновений закрыл глаза, а когда открыл, взгляд мой намертво приковался к судорожно искаженному лицу матери и разинутому рту, где болтался сухой язык, точно обрывок чалочного каната. Белые глазные яблоки, вылезающие из орбит, походили на два яйца, невероятным усилием втиснутые под веки.

– Миссис Уэллс, – тихо проговорил Чарли, – окажите любезность, сходите за соседским мальчиком, который иногда выполняет разные матушкины поручения. Нам нужно отправить телеграмму доктору Фрэнку Берду в Лондон. Уилки сейчас напишет ее, а мальчик отнесет в телеграфную контору.

– Так поздно, господин Чарльз? Контора-то закроется меньше чем через час.

– Значит, нам надобно поторопиться, верно, миссис Уэллс? Спасибо вам за помощь. Матушка от всего сердца поблагодарила бы вас, когда бы могла.

* * *

Перед отъездом в Танбридж-Уэллс я наговорил Кэролайн резкостей.

Уму непостижимо, невероятно, но она продолжала задавать вопросы, требовать ответов и преграждать мне путь к двери даже после того, как я показал телеграмму от брата.