Другая сестра Беннет

Они снова подошли к прилавку с тканями. Для них пододвинули стулья; продавец достал и с показным радушием выложил перед ними каталог с образцами, которые они изучали, но миссис Гардинер никак не могла оставить интересную тему о мистере Хейворде и вернуться к выбору хлопка.

– Странно, Мэри, но, по моему опыту, большинству мужчин нравится думать о себе как о серьезных людях. Они культивируют чувство собственного достоинства и наслаждаются тем, что их считают непреклонными и суровыми. Но Том совсем не такой. Он предпочитает скрывать свою серьезность. Конечно, время от времени она в нем проявляется, но не специально.

– Возможно, – предположила Мэри, – необходимость проводить так много времени в среде адвокатов истощила его стремление к рассудительности. Возможно, он боится стать таким же напыщенным, как они, если не будет поддерживать в себе жизнерадостность?

– Думаю, это возможно, – согласилась миссис Гардинер. – И его семья большая, так что ему приходится рассказывать анекдоты, чтобы его заметили!

– Вы упомянули, что он ваш родственник?

– Его мать – моя двоюродная сестра, на несколько лет старше меня. Она вышла замуж за отца Тома, для которого брак стал вторым. Они жили счастливо, пока два года назад он не скончался. С тех пор я ее не видела, но мы по-прежнему переписываемся.

Миссис Гардинер открыла каталог с образцами, собираясь вернуться к разговору о хлопке, но теперь Мэри почему-то уже не хотелось оставлять интересную тему о мистере Хейворде.

– А сестры, о которых упоминал мистер Хейворд, – это дочери вашей двоюродной сестры или первой жены его отца?

– Это дочери моей двоюродной сестры. Все они уже замужем. У ее мужа был сын от первого брака, который унаследовал семейное поместье. Будучи младшим сыном, Том всегда знал, что ему придется самому пробивать себе дорогу в этом мире. И, к его чести, он сделал это с замечательной решимостью и очень хорошо.

Мэри на мгновение замолчала, переваривая услышанное.

– А стихи? – спросила она. – Откуда в нем эта страсть?

– Господи! – воскликнула миссис Гардинер. – Право, не могу сказать. Это слишком личный вопрос, чтобы я могла на него ответить. Тебе придется спросить его самого.

Она взглянула на большие настенные часы.

– И на этой ноте, я думаю, мы должны оставить Тома в покое и вернуться к нашим покупкам. Ты уже приняла решение?

Мэри быстро взглянула на образцы и закрыла каталог, к большому облегчению продавца, который подошел с вопросительным видом.

– Думаю, мистер Хейворд был прав насчет зеленой ткани, – сказала она. – Я считаю, что мы действительно должны купить ее.

Когда платья Мэри были заказаны и пошиты, миссис Гардинер вспомнила про очки племянницы и повела ее к окулисту, мистеру Долланду. Тот осмотрел глаза Мэри и внимательно изучил ее очки.

– Для сельской медицины это линзы превосходного качества, – заметил мистер Долланд. – Но я думаю, что мы можем предложить вам что-нибудь в более изящной оправе.

– Их сделал для меня один очень талантливый молодой человек, – тихо ответила Мэри. – Кажется, сейчас он стажируется в одной из лондонских больниц.

– Где, без сомнения, преуспеет, если уже показал такие способности. А теперь, мэм, могу я попросить вас посмотреть в этом направлении?

Мэри примеряла все новые и новые пары очков. Когда консультация закончилась, она выбрала два красивых экземпляра в изящных серебряных оправах, которые мистер Долланд настоятельно рекомендовал ей.

– Мне кажется, это больше подходит молодому лицу. Вы хотите оставить у себя прежние очки? Если хотите, я могу от них избавиться.

Мистер Долланд протянул ей очки на чистой белой салфетке. По сравнению с новыми они казались тяжелыми и, возможно, немного неуклюжими, но при взгляде на них сердце Мэри слегка сжалось.

– Я хотела бы оставить их себе, если позволите.

Он передал старые очки своему помощнику, который тщательно завернул их в вату.

Вернувшись на Грейсчерч-стрит, Мэри отнесла сверток в свою комнату и аккуратно распаковала. Она держала очки в руках, думая обо всем, что произошло с того дня в гостиной дома Лонгборнов, когда Джон Спарроу застенчиво заявил о своем намерении лично отшлифовать линзы. Теперь этот мир исчез, его обитатели разошлись в разные стороны. Ничто уже не будет как прежде. Что сделано, то сделано. Мэри поднесла очки к губам и нежно поцеловала их, прежде чем завернуть обратно в вату. Потом она открыла ящик туалетного столика и аккуратно положила их в самый дальний угол, рядом с маленьким словарем греческого языка.

Что же касается мистера Хейворда, то Мэри вообще не позволяла себе думать о нем. Только после того, как она задула свечу и заснула, он непрошеным образом возник в ее сознании. Она никак не могла помешать ему прийти в ее сны, а он насмешливо смотрел на нее, держа томик стихов в одной руке и отрез зеленой в золотую полоску хлопковой ткани – в другой.

– 54 –