Другая сестра Беннет

Миссис Беннет отшвырнула салфетку, рассыпав хлебные крошки со своей тарелки.

– Я нахожу, что с его стороны писать вам – очень дерзкий и лицемерный поступок.

– Боюсь, вы слишком несправедливы к нему. Он признает свой грех в полной мере, как вы того и желаете. Он утверждает, будто «обеспокоен тем, что может причинить вред вашим любезным дочерям» и в самом деле «умоляет попросить за это прощения». Воистину, он заявляет о своей «готовности сделать все возможное, чтобы загладить свою вину, но об этом позже».

– Что он хочет этим сказать? – спросила миссис Беннет, немного успокоившись. – Я не стану отговаривать его, если он собирается сделать что-то важное для девочек.

– Там много всего… гораздо больше того, что я прочитал, но по этой теме ничего. Он много рассказывает нам о том, как ему посчастливилось обеспечить себе достойную жизнь в Кенте, и о том, что он в долгу перед «щедростью и благодеяниями» своей достойной покровительницы, «достопочтенной леди Кэтрин де Бер, вдовы сэра Льюиса де Бер». К этой даме, сообщает он нам, он всегда будет стремиться «относиться с благодарным уважением».

Мистер Беннет сложил письмо и постучал им по столу.

– Мы можем ожидать этого дружелюбного молодого человека сегодня в четыре часа. Я с нетерпением жду возможности с ним познакомиться.

– По-моему, он просто чудак, – заявила Элизабет. – Не могу разобрать, каков он. Может ли он оказаться разумным человеком, сэр?

– Нет, моя дорогая, не думаю, что может. В его письме присутствует смесь подобострастия и самомнения, что очень ярко о нем говорит. Мне не терпится с ним повстречаться.

Мистер Беннет с чувством неподдельного предвкушения оглядел сидящих за столом, и Мэри ощутила укол сочувствия к несчастному мистеру Коллинзу. Его намерения казались ей благородными, хотя, возможно, и не очень удачно преподнесенными.

– Если смотреть в целом, – предприняла она попытку высказаться, – его письмо не кажется совершенно неправильным. Сама идея оливковой ветви, возможно, не совсем нова, но я полагаю, что она хорошо выражена.

Ее слова не произвели никакого впечатления. Разговор вновь с шумом продолжился, так как вероятные мотивы визита мистера Коллинза обсуждались с превеликим энтузиазмом, что, в общем-то, было не слишком к его чести.

– Похоже, мы не можем ожидать ничего плохого от его приезда сюда, – продолжила Мэри, повышая голос, чтобы перекричать шум. – Правильно ли осуждать его еще до знакомства?

Никто ее не слушал. Через некоторое время Мэри встала, аккуратно поставила стул на место, почтительно кивнула родителям и вышла из-за стола. Идя по коридору, она все еще слышала за спиной разговоры членов семьи. В ее голове промелькнула мысль, что, вероятно, никто даже не заметил ее отсутствия.

Позже в тот же день объект дискуссии прибыл точно в назначенное время. Это был высокий, грузный молодой человек лет двадцати пяти, выглядевший торжественно и солидно. Его голос звучал несколько громче, а манеры были чопорнее и официальнее, чем того требовала семейная обстановка. Но чем больше он говорил, тем больше нравился хозяевам. Миссис Беннет была в восторге от того, что к ней обращались со всем почтением, которое, по ее мнению, весьма ей подобало, в то время как мистер Беннет оказался в равной степени польщен, обнаружив, что их гость во всех отношениях так же нелеп, как он и надеялся.

Комплименты мистера Коллинза своим прелестным кузинам – а именно его радость от того, что он открыл для себя их красоту, которая превзошла даже самые восторженные о них отзывы, и его убежденность в том, что они должны быть очень быстро и выгодно выданы замуж, – оказались не очень по вкусу тем, кому эти комплименты были адресованы. Однако эти слова стали музыкой для ушей их матери, хотя та и не смогла сдержаться, чтобы не отметить свое сожаление по поводу того, что у них нет подходящего приданого, «поскольку все устроено таким странным образом».

– Вероятно, вы намекаете, – пробормотал мистер Коллинз, – на наследство этого поместья?

– Да, сэр. Это очень неприятная ситуация.

– Я мог бы многое сказать по этому поводу, – заметил он, ухмыляясь своим кузинам особенно лукаво и раздражающе, – но остерегаюсь показаться напористым и опрометчивым. Но я могу заверить юных леди, что пришел сюда, готовый восхищаться ими! Сейчас я не скажу ни слова более, но, может быть, когда мы познакомимся поближе…