Другой край мира

– Это такая штука, которая продевается в рот лошади вот тут, где нет зубов. Наездник тянет за неё и заставляет лошадь поворачивать туда, куда ему нужно.

– Но ей же больно! У них же такие нежные губы! – ужаснулась Аяна.

– В этом и смысл. Ты хочешь сказать, что у вас все лошади слушаются голоса?

– Нет. Голоса, пятки и руки.

– А если лошадь строптивая? Если не слушается?

– Тогда она возит повозку и работает на мельнице. Но у нас таких почти нет. Мы не пускаем таких в разведение. А вы разводите лошадей, которые не поддаются тренировке? Которые не слушают наездника? – удивилась Аяна.

– В лошади это не главное. У нас в лошадях ценится скорость и внешний вид. Ну и родословная. Остальное решается трензелем. И шпорами. Но, насколько я успел понять, тут у вас скорость не играет особой роли.

Аяна пожала плечами. Это было правдой.

– Готов? Только осторожнее, не повреди его своей повязкой.

Конда поднял бровь, глядя на густую зимнюю шерсть на боках Пачу.

– Эту лошадку вряд ли повредишь тремя небольшими дощечками.

– Аллар, Пачу! Найле!

Пачу опустился на колени в солому, потом лёг.

– Конда, ты уверен?

– Если ты уверена в этой лошадке, то и я тоже уверен, – сказал он, осторожно забираясь на спину Пачу.

– Тогда держись крепко, тебя сейчас откинет назад. Пачу, йере! Инни!

Пачу бодро поднялся на передние ноги и сразу на задние. Конду откинуло к крупу, но он удержался за корде.

– Ногу не зацепил?

– Нет.

– На, замотайся в одеяло. Пригнись на выходе.

Она вывела Пачу из конюшни и встала на большую колоду у входа.

– Ты тоже поедешь на нём? – спросил Конда.

– Да. А почему нет? – спросила Аяна.

Она залезла перед Кондой и занесла руку над шеей Пачу, чтобы тронуть его вперёд. Конда дышал ей в шею, его бёдра прижимались к ней.

– Аяна, пожалуйста... – пробормотал он. – Прошу... Не надо.

– Ты можешь отодвинуться от меня.

– Сядь сзади.

– Мне нужно доставать до его шеи. Давай я лучше поведу его. А по дороге научу, как им управлять, – сказала она, слезая.

У ворот арем Тосса было много людей. Все стояли молча, никто не переговаривался. Аяна прислонилась к боку Пачу, и Конда свесил руку и слегка касался её волос.

– Я так давно не видел тебя, – сказал Алгар, незаметно подойдя откуда-то сбоку. – Ты пропала куда-то.

Аяна повернулась к нему, и он порывисто обнял её, глядя через её плечо на Конду.

– Почему тебя заставили сидеть с ним?

Он говорил вполголоса, но достаточно громко для того, чтобы Конда услышал. Аяна повернулась к Конде и увидела, как он стиснул зубы.

– Меня не заставляли. Меня попросили.

– Он мог бы и остаться дома. Что он делает тут?

– Алгар, прекрати. Ты забыл, зачем мы тут? – нахмурилась Аяна.

Алгар сжал губы.

– Сейчас не время для ревности, Алгар!

– Ревности? К нему? – фыркнул он тихо. – Ты шутишь? Он же старый! И страшный, как пугало!

Конда сидел, сжав челюсти и упорно делая вид, что не слышит их шёпота.

Из ворот вышел арем Тосс. Он вёл рыжую кобылку, запряжённую в небольшую повозку с низкими бортами. Аяна зажмурилась, но успела увидеть белое, словно восковое личико в обрамлении пушистых волос, бледные ресницы и заострившийся носик. Она спрятала лицо в шерсти Пачу, вдыхая запах его шкуры и пытаясь сглотнуть горький ком в горле. Арем Тосс остановил кобылку.

– Мы прощаемся с Витаром, сыном Мины и Адо. Пусть наши напутствия, сказанные с любовью, помогут его маленькой душе найти покой в долине духов. Аде, Витар. Иру сол.

Лицо арем Тосса сморщилось, он закрылся рукавом и всхлипнул.

– Покоя тебе, Витар, – тихо сказала Аяна. – Покоя тебе. Аде.

– Покоя тебе, милый мальчик, – раздалось со всех сторон. – Иди спокойно. Иру сол. Отпускаем тебя... Прости нас.

Арем Тосс хлопнул лошадь по шее, и повозка тронулась. Из толпы к ней тянулись руки, и люди клали на борта сладкие тянучки, деревянных птиц, браслеты из мелких бусин, сыпали зёрна авены.

Аяна сунула руку в карман и набрала горсть зёрен. Она подошла к повозке и раскрыла ладонь. Зёрна упали на деревянный настил. Она на миг подняла глаза и увидела, что Мина надела на Витара новый тёплый кафтан. Рукава были подвёрнуты, и этот запас теперь никогда не пригодится.

Слёзы душили её. Она не поднимая головы вернулась к Пачу. Опираясь о перекладину ворот, она залезла на его высокую спину, сев за Кондой.

– Домой. Пачу, домой. Инни.

Пачу медленно развернулся и побрёл домой. Несколько человек посмотрели им вслед.

Копыта Пачу тонули в глине. Когда он прошёл два двора, Аяна придвинулась к Конде и обняла его.

– Что... что с ним... будет теперь? – спросил он негромко.

– Там пещера... от дома Нети ведёт дорога... Там погребальный костёр. Его принесут туда... там есть большой камень. Над ним отверстие в небо. С этого камня душа улетает в долину духов.

Она плакала, и мех одеяла впитывал её слёзы.

– У нас не так. У нас человека возвращают земле или хоронят в склепах.

Они вернулись домой в молчании.

– Я не хочу вниз. Можно, я останусь у тебя? – спросил Конда, когда она завела Пачу в денник и почистила его от глины.

– Да. Только давай пока не будем говорить об этом. Мне тяжело.

Он кивнул.

В комнате было тепло. Конда снял сапог со здоровой ноги и сел на кровать.