Другой край мира

– И когда наступил очередной рассвет, мальчик обнаружил, что он стоит на краю леса, а перед ним расстилается огромная равнина, залитая ласковым солнцем. Он шёл по ней, пока не вышел к сияющей башне, которая была такой высокой, что доставала до неба.

– На, выпей, – Сола приподняла его голову и влила ему в рот питьё. Он проглотил и вернулся взглядом к Аяне.

– В той башне жили три мудреца, которые знали, как зовут каждую звезду в небе и каждого мотылька и жука в траве. Но мальчик был им незнаком. Они вышли к мальчику и спросили его: «Как тебя зовут?». Он ответил им: «Аркет». И они спросили тогда: «Аркет, а где твоя мама?». Аркет заплакал и сказал: «Я не знаю, где моя мама. Я потерялся».

Конда смотрел на неё, не отрываясь, и вдруг медленно моргнул, потом ещё раз.

– Это.... нечестно... – прошептал он, засыпая.

Сола, склонив голову к плечу, с интересом посмотрела на Аяну, но ничего не сказала, только подняла бровь.

– Отмой-ка с него всю оставшуюся грязь. Там приехал арем Дэн, пойду встречу его. Спарас, ты уже можешь идти.

Аяна отжала тряпицу и пододвинула другую кадушку с чистой водой. Она искоса взглянула на закрывающуюся дверь и повернулась к Конде.

– Прости. Но это нужно, чтобы ты поспал, и тебе не было больно. Меньше всего на свете я хочу, чтобы тебе было больно, или чтобы ты навредил себе.

На душе снова было тяжело. Она почти решилась бороться с мыслями о нём, она уже почти научилась думать о нём только со злостью, и вот его принесли в грязи, беспомощного, с переломанной ногой. Она не могла злиться на него, пока он в таком состоянии.

Аяна тяжело вздохнула. Покрывало было испачкано глиной с его разрезанной рубашки. Она взялась за гладкую ткань рубашки около его бока и потянула, и та на удивление легко скользнула из-под его тела. Она осторожно, очень медленно вытащила её и бросила на пол. Чёрно-пепельные буквы на левой руке притягивали взгляд.

– Я отмою твой бок, хорошо? Я буду осторожна. Просто немного помою тебя. Я осторожно буду касаться тебя, и постараюсь не причинить тебе неудобств. На твоей горячей коже глина быстро высохнет и начнёт трескаться, и это будет тревожить тебя. Я сейчас смою её. Потерпи, пожалуйста.

Она говорила это не ему: он спал. Просто в груди росла необъяснимая тревога, и тишина только усиливала её. Аяна несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, потом сполоснула тряпицу, присела на корточки у кровати и стёрла остатки глины с его щеки, плеча и бока. Ей хотелось плакать. Она уткнулась лбом в его плечо. Оно было горячим, и от запаха его кожи ей стало ещё тяжелее.

– Я бы отдала всё на свете, чтобы ты остался. Я желала этого больше всего на свете. Но ты ушёл, хлопнул дверью, отвергая меня, и не вернулся, а я даже не могу тебя ненавидеть за это. Зачем ты ушёл? Зачем?

37. Остаться и сгореть

Она вскочила на ноги, услышав шаги.

– Да, да, – говорил арем Дэн. – Хорошо, Сола. Это правильно. Иногда смущение и стыд приносят больше страданий, чем сама рана. Сколько ты дала ему?

– Он проспит до обеда или дольше. По-моему, у него трещина в ребре.

– Сейчас посмотрим. Как жаль, что ты не родила детей. Я бы давно посоветовал тебя как олем.

– Мне и так неплохо, – усмехнулась Сола. – Переживу как-нибудь.

– Милая, ты можешь идти, – кивнул Аяне арем Дэн. – Я раздену его полностью.

– Подожди где-нибудь неподалеку, Аяна, – сказала Сола. – Ты мне понадобишься. Но сначала иди и вымой ноги.

Аяна отмыла глину и грязь с ног и стояла под дверью, а голова была настолько пуста, что в ушах звенело.

– Айи, зайди, – наконец позвала её Сола. – Иди сюда. Ты ещё тут?

– Да, Сола! – Аяна метнулась в комнату. – Я тут!

– Ваш гость – очень везучий парень, – сказал арем Дэн. – и очень бодрый и прыткий, судя по всему. Видно, что с детства не избегал движения и хорошо питался, гораздо лучше, чем многие из его команды. У него действительно треснуло ребро. С ногой всё немного хуже. Это точно не ушиб. Ох, хотел бы я уметь видеть сквозь тело! Малая кость, скорее всего, сломана в лодыжке. Большая — не знаю, будем надеяться, что цела.

– И что теперь? – спросила Аяна, глядя, как ровно вздымается грудь Конды.

– Завтра его нога опухнет. Я закрепил ему ногу между двух дощечек, но их нужно будет отвязать. Я приду и сделаю другую повязку. Нужно будет неподвижно держать ногу на подушке. Несколько дней он пролежит так, переворачиваясь и вставая только по нужде, иначе повредит ребро. Я пришлю вам костыли для него. Потом пусть ходит несколько раз в день понемногу с их помощью, чтобы тело не стало вялым, но на правую ногу опираться ему будет можно не раньше, чем через четыре недели. И тоже понемногу, очень постепенно. Но до этого момента я ещё заеду к вам. Сола, посиди с ним несколько дней. Если он действительно такой бодрый и крепкий, как я могу судить по состоянию его тела, то он будет порываться встать, и сильно навредит себе. Говори с ним, как тебя учила олем Ати, и пусть он отдыхает.

– Я не могу, арем Дэн, – покачала головой Сола.

– Почему? – удивлённо повернулся он.