Другой край мира

– Спасибо, Тили, – улыбнулась Аяна. – Ну всё, мы пришли. Погуляем ещё или ты идёшь домой?

– Я домой. До завтра! – махнула Тили рукой.

Аяна брела домой. Он никуда не сбежит. И она тоже не может сбежать и оставить его там одного, он ведь даже повернуться не может без боли.

– Айи, солнышко, обними меня! – позвала её мама, когда она зашла к очагу. – Я искала тебя, но не нашла. Милая моя, ты стала тётей. Я теперь настоящая олем. Наша Олли родила сегодня здорового, красивого мальчика. Он кудрявый, как Арке, и очень громкий.

Аяна бросилась к маме и обняла её.

– Мама, как она?

– Хорошо. Она устала, мальчик родился крупным, а ещё он не давал ей спать последние несколько дней. Ей нужна будет помощь. Я возьму младших и переберусь к ней дней на десять. Семья Арке не против, у них много забот перед началом занятий в учебном дворе. А Олеми сможет немного выспаться.

Отец сидел радостный и довольный.

– Ну что, бабушка моя любимая, – сказал он. – Иди сюда, дедушка обнимет тебя.

– Как назвали мальчика? – поинтересовалась Аяна.

– Они хотели назвать его Кадо, но Арке сказал, что имя не подходит ему, и теперь они выбирают новое, – рассмеялась мама.

Аяна оставила их, счастливых, и ушла спать под крики Сэла, Тамира и Арета, доносящиеся из зимних комнат.

39. Как предрассветный сон

Следующий день она провела в полудрёме на кровати Верделла, потому что у неё начались женские дни, и невыносимо хотелось спать и есть. У Конды опухла нога, он жаловался на боль в стопе и колене. Аяна предложила ему сонное зелье, но он наотрез отказался.

– Конда, я могу принести лёд, – предложила она, с отчаянием глядя на его искажённое болью лицо. – Он немного облегчит боль, но ты должен пообещать, что не попытаешься встать, пока меня не будет.

– Кирья, мне больно дышать. Я не буду вставать.

– Ты пытался вчера.

– Я был напуган своей беспомощностью.

Она сбегала за льдом, завернула в тряпицу и села у Конды в ногах, осторожно прикладывая к опухшему месту.

– Я настолько беспомощен, что даже не могу сам дойти до нужника. Это злит меня. Я хочу кричать от бессильной ярости.

– Если ты будешь кричать, у тебя заболит ребро.

– Это ещё больше злит.

Она смотрела на его стройные, сильные ноги.

– Ты скоро поправишься, если не будешь спешить.

– Когда? Это плохой перелом?

Аяна вспомнила, что он сказал про действие сонного отвара. Интересно, он слышал, что говорил арем Дэн?

– Арем Дэн сказал, что всё очень серьёзно. Ещё год ты пролежишь вот так, потом можно будет потихоньку вставать

Он с бешеным ужасом взглянул на неё, и она не выдержала и рассмеялась.

– Прости, я пошутила. Еще пару-тройку дней ребро будет беспокоить тебя, а потом ты сможешь вставать с костылями и немного ходить по нижнему этажу. Через три или четыре недели начнёшь понемногу нагружать ногу.

– Я не выйду отсюда месяц?!

Его смятение передалось Аяне. Она представила, что заперта в комнатах нижнего этажа на месяц, без возможности подняться по лестнице и выйти на свежий воздух, и ей показалось, что она задыхается.

– Хочешь, я открою окно?

Он закивал. Аяна залезла на стол и приоткрыла окно, подперев каменным бруском, чтобы щель была не слишком большой.

– С костылями ты, наверное, сможешь подняться по лестнице. Там пятнадцать ступеней до первого этажа. И ещё восемь вниз, во двор. Но тебе пока рано об этом думать.

– Я заперт здесь, – сказал он отчаянно. – Я заперт.

Она слезла со стола и присела у его подушки, положив руки и подбородок на его матрас.

– Конда, я принесу тебе поесть.

– Я уже ел сегодня. Я целыми днями лежу. Мне не от чего проголодаться.

Он был заперт здесь. Да, он не мог сбежать, и он знал это. Он был как ястреб, случайно угодивший в ловушку для куропаток.

– Кирья, ты слишком близко. Пожалуйста, не надо.

Она отодвинулась.

– Но я не трогаю тебя.

– Что?

– Воло сказал мне, чтобы я не смела к тебе прикасаться, даже если ты будешь гореть. – Внутри поднималось негодование. – Потому что этим я оскверню себя, а потом и тебя, и лучше сгореть, чем такое допустить. Но я уже прикасалась к тебе много раз, когда мыла тебя и помогала тебя переодевать.

– Переодевать?

– Да. Ты спал. Сола переодела тебе разрезанные штаны. Я помогала ей.

Он шумно выдохнул, закрыл глаза и повернул голову к стене.

– Ты делала это как гватре. Лекарь не может быть мужчиной или женщиной. У него нет пола.

– Я и сейчас твой лекарь.

– Нет.

– А ты постарайся это представить.

Аяне показалось, что он готов заплакать. Она встала.

– Что я такого сказала?

– Ничего. Ничего. Кирья, нет никого, кто мог бы сменить тебя?

Она пожала плечами. Обида захлестнула её.

– Тебе придётся как-то потерпеть моё присутствие до вечера. Потом придёт Воло, договаривайся с ним. Если ты не желаешь меня видеть, сам ищи себе сиделку.

Он молчал. Она обиженно улеглась на кровать Верделла и лежала, глядя, как поднимается и опускается его грудь под одеялом. Потом он повернул голову и посмотрел на неё, но Аяна закрыла глаза.

– Эйна эком ан мару, – тихо шептал Воло, и она проснулась.

– Она не дитя. Воло, я знаю. – шептал Конда. – Я знаю. Она просто сидит тут. Почему Ретос не может прийти вместо неё?