Дружина

Причалили, зашкотились, выбрались на причал. К купцам сразу подскочили мытари, но вскоре ушли, поскольку не обнаружили товара в пустых трюмах. Многолюдье вскоре объяснилось переворотом, устроенным Скули и нашими головорезами. Теперь по их милости в городе установился демократический режим, и были провозглашены самоуправление и зона свободной торговли. Самое смешное, что наш купеческий караван стал первой ласточкой после политического переворота и экономических перемен. Заметив издалека наши суда, люди обрадовались и вышли нас встречать.

Вблизи Корела предсталась типичным северным городом этого времени, схожим отчасти и с Алаборгом, и с Альдейгьей, может крепость чуть меньше и детинец попроще, а так всё то же самое.

Надо ли говорить, как мы обрадовались, встретившись с нашими друзьями, вполне себе целыми и здоровыми, да ещё при дворе здешнего яра Скули. Машинально отвечая на бесконечные вопросы, я наблюдал за встречей ярлов и их женщин. Улыбающийся Скули двумя руками сжал руки Олега, а женщины обнялись, потом Олег преклонил колено перед Ингегерд и что-то ей сказал, а она положила руки ему на голову и ответила. Поклялся наверно, вернее, по-местному дал роту будущей княгине.

Вечером был пир. Мы всей командой неплохо усидели бочонок стоялого мёда и выговорились на славу. А гости, как это принято на здешних пирах долго славили ярлов, их жён и их правление. Потом, перепившись, все завалились там, куда успели отползти. Вместе с нами заснул и затих город.

На другой день начались суровые будни мятежников. Почему суровые? А потому что дружины то у нас фактически и не имелось. Наши два десятка варягов, да столько же у Скули. Зато вскоре набралось полсотни местных молодых мужиков, пожелавших встать под копьё. И, хотя Скули обещал варяжское пополнение, и Олег на это надеялся, я полагал, что больше сотни матёрых бойцов им здесь не набрать. А потому приходилось рассчитывать только на местные ресурсы.

В целом здешний человеческий материал был отменным. Славяне и кривичи отличались крепкой костью, силой и здоровьем, а биармы и финны имели острый глаз и считались непревзойдёнными лесовиками и лучниками. Вот и будем делать из них городское ополчение.

По большому счёту повторялась антанская история, только с иными масштабами, в сотню раз меньшими. Наша восьмёрка разобрала подопечных. Я, Ставр, Хакас и Хоттабыч взялись за пехоту, а Лунь, Стерх, Ромео и Ополь занялись лучниками.

При том, что север считался малолюдной землёй, людей в город приходило немало. По неизвестно каким каналам слухи о переменах в Кореле разнеслись по всей Биармии, и уже через две недели мы имели дружину в сотню варягов, сотню ополченцев-копейщиков и сотню лучников. Содержать большую дружину город был не в состоянии.

И что удивительно, какими-то неведомыми путями купцы прознали про новую торговую площадку, и за неделю уже трижды приходили лодьи за пушниной, а с севера охотники и поморы повезли на продажу свою добычу. С одной стороны, оживление торговли давало неплохие шансы на экономический подъём, но у нурманов тоже имелись уши, а значит, в конце концов, они обязательно сюда припрутся. И я буквально печёнкой чувствовал приближение бедовых событий.

Заканчивался октябрь по-здешнему листопад-месяц, сильно похолодало, особенно по ночам. Ладога волновалась, и до свирепых зимних штормов оставались считанные недели. Поставив себя на место нурманов, я понял, что именно в эти недели они и заявятся. С другой стороны я едва сдерживался от досады на наших ярлов, поскольку вместо максимального сосредоточения сил, они успокоились и расслабились. Найдя друг друга, они отдалились от людей, общаясь исключительно между собой, и напрочь устранились от дел дружины и обороны. При реальной угрозе нападения нурманов такое отношение вождей к грядущей опасности было недопустимо. Пора с ними серьёзно поговорить.

После трапезы, слегка обнаглев, я подошёл к сидящим за отдельным столом ярлам, оживлённо общающимся между собой:

– Ярл Скули, ярл Олег, – я слегка поклонился, – не обессудьте, что помешал вашему общению, но причина больно важная. Я ведаю, что скоро нагрянут нурманы. Нужно готовить город к осаде, а дружину к боям.

Раздражённый моей бесцеремонностью Скули сверкнул глазами, но потом передумал гневаться:

– С чего ты взял, Бор, что случится нападение? Ныне всё спокойно, – поднял он правую бровь, прищурив левый глаз.

– Вот то и скверно, – я с трудом сдерживался, – ныне слишком спокойно. Мы уж успокоились, а Хальвдан – нет и полон желания мстить.

– Что ты предлагаешь? – Олег лучше знал меня и видел в деле, поэтому сразу перешёл к конкретике.