Дружина

Между тем хаотичная бестолочь схватки быстро приобрела признаки боя. Опытные и матёрые вояки нурманы организовали подобие строя и начали теснить нас назад к обрыву. И они задавили бы нас массой, если бы не лучники, которые побросали свои луки и бросились вниз нам на помощь. Их удары по флангам и центре заметно выровняли схватку, и в сумерках началась страшная рубка.

Нурман наотмашь махнул мечом, я пригнулся, и клинок свистнул над головой. Чьи-то толстые пальцы сошлись на моём горле. Секущий удар боевого ножа и пальцы посыпались вниз, как стручки гороха. Рёв нурмана утонул во всеобщем гвалте.

В тумане над рекой далеко разносились крики ярости и боли. Казалось бы, в неразберихе жестокой сечи никто не мог гарантировать, что под горячую руку не попадут свои. Но выручили те самые белые повязки на руках хорошо видимые в серой душной темноте.

Проклиная свою самонадеянность, вскоре я горько пожалел, что о своём решении атаковать первыми. Надо было сразу отступить! Озверевшие от крови разъярённые нурманы опомнились от первого потрясения и рубились мощно и свирепо. Наши ряды быстро таяли, и сотни держались только опираясь на центр обороны, где мы с Ополем, полосуя мечами наотмашь, уже завалили с полсотни нурманов и сдерживали столько же. А они, как безумные, кидались на нас, не в силах понять, почему нас не берут ни мечи,ни топоры. Вокруг стеной громоздились вражьи тела, но и варягов осталась едва ли половина. Вот уже разорвалась сплошная линия боя, который распался на несколько очагов. А это означало, что до конца битвы оставались считанные минуты.

И вдруг мимо меня пролетела тяжёлая рогатина, сбивая с ног сразу двух нурманов, раздался громкий крик «Перун!!», и сверху с обрыва обрушились сотни варягов, сметая растерявшихся нурманов к кромке воды.

Уф-ф! Тело сотрясла мелкая дрожь. Рядом, ворча и ругаясь, пыхтел весь забрызганный кровью Ополь. Глядя на него и на едва видимое поле боя, я мысленно успокаивал бешено бьющееся сердце. Кажись, и на этот раз победили, ни один вражий драккар не отошёл от берега.

Вот и ещё один бой позади. Скорее бы всё закончилось что ли. Мочи больше нет терпеть эту мясорубку, право слово, уже буквально тошнит от пролитой кровищи. Я огляделся. Неподалёку безногий нурман, оставляя за собой кровавую дорожку, полз к реке, срывая ногти о речную гальку. Он боролся за жизнь, не понимая, что уже мёртв. Горло сдавила судорога, я несколько раз глубоко вздохнул, отвернулся и наткнулся взглядом на Олега:

– Княже, зачем ты здесь? Не след тебе рубиться, как простому ратнику.

– Эх, ярл Бор, сам-то ты больно лют смертным боем, вон сколь нурман покрошил. А и я тоже не промах, – он засмеялся, расправил усы и хлопнул меня по плечу.

Утром выяснилось, что в вечернем бою из трёх сотен мы потеряли восемь десятков варягов убитыми, и столько же слегло ранеными. С другой стороны, весь берег Полоти сплошь покрывали тела мёртвых нурманов. Сколько подранков и трусов расползлось и разбежалось по лесам неизвестно, но ими вплотную займутся местные ополченцы. Помимо всего прочего, наш флот опять пополнился трофейными драккарами.

Теперь нам предстояло серьёзно и по существу разобраться с Полоцком.

На Руси Полоцк всегда считали свободным и независимым, но дружественным градом, в жителях которого причудливо перемешалась кровь балтов, готов, кривичей, варягов и словен. Он испокон веков стоял особняком на реке Полоте и держал путь по Двине с Днепра на Балтику, а потому купцы не обходили его стороной. А, где купцы, там и товары, и серебро, а, где серебро, там либо варяги, либо нурманы. Вот и нынче в полоцкой дружине насчитывалось не меньше трети состава нурманов. Так-то хрен бы с ними, нам без разницы какой они крови и рода племени, ведь и среди варягов немало германцев, франков и даже скандинавов. Да, и вся Русь изначальная представляла собой невероятный сплав самых разных народов. Но, если вспомнить слова рыжего Гуннара Хорька, Асскальд хотел уговорить полоцких нурманов открыть ему городские ворота. Зачем? Захват или подчинение? Каковы настроения в городе? Местные обитатели, горожане и полоцкий гарнизон, пока оставались для нас величиной неизвестной. А князю Олегу перед походом на юг было категорически нежелательно иметь в тылу потенциально враждебную силу.

На княжьем совете мнения разошлись, и даже прозвучало предложение готовить штурм. Но проблема разрешилась наилучшим образом. В шатёр просунулся дежурный десятник:

– Княже, люди полоцкие тебе челом бьют.

Мы переглянулись и вышли из шатра. Олег накинул красное корзно и сел на принесённое кресло, иновременцы встали по бокам от него, а иные ярлы за спиной.