Друзья. Больше, чем просто сериал. История создания самого популярного ситкома в истории

Седьмой сезон начинается с подготовки к свадьбе Моники и Чендлера. Он отличается от любого другого сезона, потому что все знают, как он закончится. И в определенной степени все знают, что произойдет перед знаменательным днем: будут споры о цветах и костюмах и обсуждения схемы рассадки гостей, которую сделает Моника. Планирование свадьбы – это как полностью предсказуемый процесс, так и постоянный хаос. Это период сильной эмоциональной драмы, крепкой дружбы и ношения одежды, которую никто не может себе позволить в реальной жизни. Короче говоря, это идеальная концепция сезона «Друзей». Удовольствие приходит от знания всех событий, которые предшествовали этому моменту, и становится интересно, как герои собираются приспосабливаться к дальнейшему. Прежде всего свадьба дает много естественных вариантов развития сценария, чтобы объединить компанию. На этот раз это имеет смысл, ведь все, что делают герои, – тусуются вместе и иррационально решают нелепые проблемы. Свадьба – это как раз такая нелепая проблема и ее иррациональное решение. Устроить внезапный девичник в качестве сюрприза для невесты? Да, звучит неплохо. Отправить в последнюю минуту приглашение родителям твоего друга, ведь он сказал им, что они приглашены, а это не так, и теперь нет никакого выхода из этого? Да почему бы и нет? Свадьбы выявляют странности и нелогичное поведение у каждого. Это традиция.

А Моника – самая традиционная невеста. Она хочет платье принцессы и что-то в голубых тонах. Несмотря на то что они с Чендлером живут вместе, она даже хочет воздержаться от секса до свадьбы. Она из старой школы. Вот почему немного странно, что Моника и Чендлер проводят целый эпизод в поисках священника, а не раввина.

Ранее в «Друзьях» была четкая установка, что Моника и Росс Геллер – евреи. Их предыстория иногда всплывает – Росс покупает Монике подарок на Хануку, а Моника однажды упоминает свою бат-мицву, но ее обходят стороной, уделяя этой теме не много внимания. Моника по полной программе отмечает Рождество, она покупает елку, и это вполне приемлемо для евреев, особенно в Америке, где этот праздник так хорошо продается и носит светский характер. Но тот факт, что у нее в гостиной есть Библия (которая появляется в шутку в четвертом сезоне), похож на «охоту за священником». Это странно. Если бы серия называлась «Эпизод, где Моника обращается в христианство», тогда все это имело бы больше смысла. Вместо этого шоу в 90 % случаев просто игнорировало ее иудаизм, и предполагалось, что аудитория тоже не будет обращать на него внимания.

В это время в обществе царило убеждение, что американский ситком должен быть о белых гетеросексуальных героях-христианах. Были и исключения, такие как «Сайнфелд» и… «Сайнфелд»[85]

. Но он был исключением из многих правил – он преуспел, открыто отклоняясь от них. Это было очень специфично – бросать вызов аудитории, которая могла не понять шутку. «Друзья» лезли из кожи вон, чтобы убедиться, что зрителям все понравилось. Над обоими шоу работали люди с еврейскими корнями, но и «Друзья», и «Сайнфелд» почти никогда не позиционировались как таковые. Это потребовало подхода «покажи, но не говори», который мог бы остаться незамеченным, если бы действие шоу было ограничено только Нью-Йорком. Но «Друзья» часто использовали этот подход, когда дело доходило до иудаизма, а потому эта тема остается темой дебатов среди критиков и поклонников. Рэйчел обычно находится в центре этих разговоров, и многие утверждают, что она явно еврейка, но намеренно не идентифицируется таковой. В 2014 году критики Эмили Нуссбаум и Молли Ламберт начали длительную дискуссию в Twitter по этому вопросу. Нуссбаум сказала, что здесь все очевидно. «Рэйчел не является двусмысленным героем. Это все равно что назвать ее Шошанной Лонстайн[86] в телевизионной версии», – написала она. Нуссбаум указала, что шоу использовало очевидные подсказки (например, Рэйчел называла свою бабушку «бубочкой»), а также вопиющие стереотипы (ринопластика, ее помолвка с ортодонтом-евреем). Ламберт утверждала, что такие герои также могут быть просто «выходцами из пригорода» и не обязательно евреями. «В любом случае, – говорила она, – я просто думаю, что опасно решать, что кто-то «выглядит» или «чувствует себя» евреем, потому что на самом деле это не так». Нуссбаум согласилась, но добавила, что ей было бы неловко говорить с теми, кто категорически отрицал, что Рэйчел была еврейкой. Ламберт ответила: «В «Друзьях» приводится так много подсказок, которые заставляют меня настаивать: «Эй, она могла быть кем угодно!».