Дуэль Пушкина

После поездки на Кавказ Пушкин осенью 1829 г. вновь появился у Ушаковых, но, по-видимому, встретил в их доме холодный приём. Об этом свидетельствовала вежливо-формальная дарственная надпись на книге стихов, подаренной Пушкиным Катерине 21 сентября 1829 г.: «Всякое даяние благо — всякий дар совершён свыше есть. Катерине Николаевне Ушаковой от А.П. 21 сентября 1829 г. Nec femina, nec puer» («ни женщина, ни мальчик»). Латинские слова были цитатой из оды Горация. Воспринимать их как комплимент никому не пришло бы в голову.

Последующая весёлая игра — шутливое покаяние мнимого Дон-Жуана — несколько исправила положение. Между 20 сентября и 12 октября поэт набросал в Альбоме Ушаковых изображение горящего Арзрума и снабдил рисунок подписью: «Арзрум, взятый помощью божией и молитвами Катерины Николаевны…» К этой надписи Пушкин сделал затем приписку: «взятый мною А.П.»[238] Судя по приведённым словам, между поэтом и его бывшей невестой возобновились непринуждённые отношения.

Уехав из Москвы в столицу, Пушкин 15 ноября 1829 г. писал С.Д. Киселёву, жениху Елизаветы Ушаковой: «Кланяйся неотъемлимым нашим Ушаковым. Скоро ли, Боже мой, приеду из Петербурга в Hôtel d’Angliter мимо Карса! (т.е. мимо Наталии Гончаровой. — Р.С.) по крайней мере мочи нет хочется»[239]. Киселёв должен был передать слова Пушкина Ушаковым. Слова «мимо Карса» неизбежно должны были озадачить сестёр. Вскоре Екатерина Ушакова написала поэту письмо без подписи. О содержании его можно судить на основании стихотворного ответа Пушкина, опубликованного в «Литературной газете» уже 11 января 1830 г. Игра продолжалась, и поэт подписал стихи «Крс» (Карс?).

Я вас узнал, о мой оракул!

Не по узорной пестротеСих не подписанных каракул,Но по весёлой остроте,Но по приветствиям лукавым,Но по насмешливости злой

И по упрёкам… столь неправым,И этой прелести живой.С тоской невольной, с восхищеньемЯ перечитываю васИ восклицаю с нетерпеньем:

Пора! в Москву! в Москву сейчас!

В январе 1830 г. Пушкин писал Вяземскому из столицы: «Правда ли, что моя Гончарова выходит за […] Мещерского? что делает Ушакова, моя же?»[240] После появления поэта в Москве завсегдатай дома Ушаковых В.А. Муханов сообщил брату 27 марта 1830 г.: «Ушакова меньшая идёт за Киселёва… О старшей не слышно ничего, хотя Пушкин бывает у них всякий день почти»[241]. Частые посещения породили убеждение в том, что Пушкин наконец решил жениться на Ушаковой. М.П. Погодин писал из Москвы С.П. Шевырёву 23 марта 1830 г. по поводу Пушкина: «Говорят, что он женится на Ушаковой-старшей и заметно степенничает»[242]. Даже П.А. Вяземский сообщил жене 20 марта 1830 г. о близкой помолвке Пушкина и Ушаковой[243]

. Однако 6 апреля поэт вторично сделал предложение Гончаровой и получил согласие невесты и её матери. Сговор решено было держать в тайне. Не зная обо всём этом, Катерина IV после визита Александра Сергеевича писала брату 28 апреля 1830 г.: «Говорят, что он женится, другие даже, что женат. Но он сегодня обедал у нас и, кажется, не имеет сего благого намерения»[244].

Пушкин оставил множество портретных зарисовок Катерины. Он продолжал рисовать её профили после помолвки, будучи женихом Гончаровой[245].

Увлечение Ушаковой было для Пушкина необычно длительным. Оно продолжалось с конца 1826 до весны 1830 г. Поэт посвятил Катерине несколько стихотворений.

Ушакова обладала насмешливым складом ума и была по-мальчишески резкой. Глядя на сестру Лизу и её жениха, девушка не удержалась от язвительного комментария. 14 марта 1830 г. Пушкин писал Вяземскому из Москвы: «Киселёв женится на Л. Ушаковой, и Катерина говорит, что они счастливы до гадости»[246].

На склоне лет Ушакова собралась написать воспоминания. «Моё повествование о Пушкине, — подчёркивала она, — будет очень любопытно, в особенности описание его женитьбы»[247]. Однако Ушакова не успела осуществить своё намерение. По настоянию мужа она сожгла девичьи альбомы, исписанные и разрисованные рукою Пушкина.

Воображаемое сватовство к Зизи, мистификация в отношении Софи Пушкиной и ухаживания за Ушаковой подготовили почву для первого настоящего сватовства. Вслед за Катериной IV в «Дон-Жуанском списке» Пушкина записана Анна Оленина. Пушкин стал частым гостем в доме Олениных с весны 1828 г.