Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

В период следствия Мартынов и секунданты общались и согласовывали показания, что в то время было обычным явлением. Одной из задач такого поведения, видимо, была необходимость скрыть присутствие на дуэли А. А. Столыпина и С. В. Трубецкого.

Столыпина могли сурово наказать за недавнее участие в другой дуэли (он участвовал в дуэли Лермонтова с де Барантом), а Трубецкого – за нахождение в Пятигорске без разрешения.

Правомерность нахождения Столыпина в Пятигорске также является спорной. Он и Лермонтов имели медицинские свидетельства о болезни, однако к месту службы, как это полагалось, из отпуска они не прибыли.

Д. Алексеев в примечании к своей статье «Новые обстоятельства пребывания Лермонтова в Пятигорске в 1841 году» писал: «Неясно, кем, когда и где были выданы упомянутые медицинские свидетельства о болезни за № 305 и 306. Вероятно, все же не врачами военных госпиталей в Ставрополе или Георгиевске, а каким-то доктором, пользующим обычных штатских посетителей Минеральных Вод, потому что эти справки не произвели никакого впечатления на опытного полковника Траскина: он признал их «неуважительными», и впоследствии Лермонтову со Столыпиным пришлось заново добывать новые свидетельства у врача Пятигорского военного госпиталя Барклая де Толли».

Кроме того, оба – и Столыпин, и Трубецкой – находились у Николая I на плохом счету.

Стараниями Столыпина от назойливых притязаний Николая I была избавлена дама, которой Столыпин помог незаметно уехать за границу, о чем Николаю I стало известно.

Гораздо хуже император относился к Трубецкому, которого он всегда жестоко наказывал за малейшие проступки.

Показателем отношения Николая I к С. В. Трубецкому является тот факт, что на состоявшуюся 22 января 1839 года свадьбу его родной сестры Марии Трубецкой, на которой присутствовала царская семья, Трубецкого он не допустил.

Глебов в записке Мартынову писал: «Я и Васильчиков не только по обязанности защищаем тебя везде и во всем, но и потому, что не видим ничего дурного с твоей стороны в деле Лермонтова и приписываем этот выстрел несчастному случаю (все это знают, судьба так хотела, тем более что ты третий раз в жизни стрелял из пистолета; второй, когда у тебя пистолеты рвало в руке, это в третий), а совсем не потому, что ты хотел пролить кровь, в доказательство чего приводим то, что ты сам не походил на себя, бросился к Лермонтову в ту секунду, как он упал, и простился с ним. Что же касается до правды, то мы отклоняемся только в отношении к Т. и С. <Трубецкому и Столыпину> которых имена не должны быть упомянуты ни в коем случае».

М. Ю. Лермонтов. Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты. 1837

В ходе следствия были допрошены хозяйка дома, где произошла ссора Лермонтова с Мартыновым, – М. И. Верзилина, крепостной дворовый Иван Соколов, крестьянин Илья Козлов, дворовый человек Иван Смирнов, крепостной дворовый Иван Вертюков, однако их показания не имели никакого значения.

Вместе с тем не были допрошены Трубецкой, который входил в близкое окружение Лермонтова, а также Столыпин, являвшийся для Лермонтова, как уже указывалось, самым близким другом, а кроме того, родственником.

Вместе со Столыпиным Лермонтов приехал в Пятигорск, где они проживали в соседних комнатах. В момент вызова на дуэль Столыпин находился рядом.

Даже если Столыпин не был бы секундантом, он не мог не знать о причинах дуэли, обстоятельствах вызова на дуэль, попытках или, наоборот, об отсутствии попыток секундантов примирить противников, об условиях дуэли, то есть о существенных обстоятельствах, которые должно было установить следствие.

Можно предположить, что Столыпина и Трубецкого не стали допрашивать по следующей причине.

Согласно действующим правилам, перед проведением допроса свидетели приводились к присяге «каждый по своей вере».

Обвиняемые и подсудимые к присяге не приводились. Именно поэтому к письменной присяге приводились лишь свидетели: Верзилина М. И., И. Соколов, И. Козлов, И. Смирнов, И. Вертюков.

Мартынов, Глебов, Васильчиков к присяге не приводились, а значит, могли утаить некоторые обстоятельства по расследуемому делу.

Законодательством гарантировалась определенная защита прав обвиняемых и подсудимых. В целях своей защиты они могли давать любые показания, в том числе и неправдивые, без приведения к присяге, а задача следствия и суда состояла в их проверке и оценке.