Духовный путь

Я знал – как это знают в тюрьме, – что за спиной у меня есть нечто или некто. От меня потребовалось колоссальное усилие Воли, чтобы не оглянуться, – настолько отчетливым и убедительным было это чувство.

Сам по себе тот факт, что я не оглянулся, стал вариантом Отказа и чистым проявлением Веры, особенно если учесть, что жизненный опыт научил меня: неповиновение собственным инстинктам может привести к очень печальным последствиям. Если честно, было до жути страшно – а я не из пугливых.

Я был прав, когда отказался видеть в этом естественное явление. Это покажется странным всем, кроме ясновидящих, с которыми я советовался, и моего духовного наставника, но когда эти… гости… теперь приходят посмотреть, как я исполняю Служение, я им только рад. Некоторые приходят неоднократно.

Я знаю из опыта, что – как и уверял меня мой наставник – некоторое время спустя состояние транса будет сохраняться по ходу почти всего Служения и почти все озарения приходят в эти долгие секунды за пределами времени и пространства – тех, которые известны нам по опыту пребывания в Материальной Реальности.

Что касается, по крайней мере, моего «Я», я знаю, что состояние транса по ходу Служения с его пустотой и открытостью есть Дар превыше всех Даров.

Мне теперь смешно вспоминать о том, что я так много предавался осмыслению и логическим рассуждениям, пытаясь заставить свое «Я» исполнять служение в соответствии с научным методом, – а потом все это разбилось вдребезги с первой же нотой, которую я выдул из раковины на втором году.

Но здесь речь идет о самом первом разе, в начале долгого первого года, и тогда я не знал, что мне не понадобится иных наставлений, кроме совершения самих действий.

Заметки мои были сдержанными, беспристрастными, поскольку я пытался мыслить трезво, однако на деле меня переполнял восторг, превзошедший самые смелые мои ожидания, – как по ходу, так и после первой попытки; на протяжении нескольких лет восторг перерос в непрекращающееся блаженство.

Однако один несущественный вопрос трепетал, точно лист на ветру воодушевления, его я и записал на последней странице заметок: «Будет ли Служение столь же чистосердечным и во второй раз?»

Было. И всегда остается.

Первый год

Раковина, как и рожок, является музыкальным инструментом; как и с любым инструментом, с раковиной нужно упражняться долгие часы, чтобы каждый раз выдувать мощную ровную ноту. В первый год я делал большой упор на технику, менял положение губ, менял положение раковины, работал с дыханием.

Однако заметки за девятый месяц показывают, что на тот момент я в лучшем случае мог выдуть четыре почти совершенные ноты по ходу одного Служения, а три оставшиеся сильно недотягивали до планки, которую я установил для собственного «Я».

Тем не менее помню, что после каждой несовершенной попытки с каждым днем я чувствовал себя все увереннее. Я без всякой опаски подходил к своему Священному пространству, чувствуя готовность приступить к делу. Я знал, что связь возникает, у меня не было сомнений по поводу процесса. Что не соответствовало моим ожиданием – это мое собственное в нем участие, то, как скверно я дул в раковину.

И хотя мое осознанное и осмысленное внимание порой рассеивалось, что вызывало раздражение и досаду, я с нетерпением ждал каждого следующего Служения и стремился к совершенствованию.

За первый год я лишь раз поменял музыкальное сопровождение. Когда оказалось, что в первую выбранную мною мелодию семь нот умещаются без труда, я выбрал другую, столь же способствующую сосредоточению, но более длинную – теперь мне нужно было каждый раз дуть в раковину по двадцать шесть секунд, чтобы попасть в ритм и в такт.

На то, чтобы ноты совпадали с началом, серединой и концом первой мелодии, у меня ушло четыре месяца: теперь последний такт звучал именно на последней секунде выдуваемой ноты. На освоение новой мелодии ушло всего два месяца, и именно ее – дольше было не растянуть дыхание – я использовал до конца этого года.

Музыка, звон колокольчика, горящие свечи и благовония сильно мне помогли в этот первый год, когда я был в разлуке с духовным наставником и исполнял деятельное Служение в одиночестве.

Другим благотворным фактором стали поддержка и понимание моей сердечной подруги А.

Вряд ли я смог достичь того, чего достиг – уйти от привычного уклада, совершить духовный прорыв и приступить к деятельному Служению, – если бы моя спутница не оказала мне столь безусловной поддержки. Тому уже шесть лет, и они не последние.

А еще мне очень повезло постоянно иметь перед глазами пример моего духовного наставника: чистосердечие, с которым он совершает свое Служение, не имеет, по моему опыту, себе равных – а кроме того, он всегда терпеливо и мудро отвечает на сотни моих вопросов.

Одобряли меня и мама с отчимом – они дали мне совет продолжать, когда поняли, по какому Пути я пошел.

Мои взрослые дети проявили очень взрослое отношение и сказали, чтобы я не сдавался.

Мой любящий скептик-брат спросил:

– Ты дважды в день дуешь в раковину перед бронзовым божком. Может ли быть что-то дурнее?