Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном

– По очень простой причине: другого математического метода анализа функций попросту не может быть. Что же касается внешних различий, то их более чем достаточно. Я использую другие термины, записываю расчеты и уравнения другими знаками. И именно мои термины и знаки легли в основу науки математического анализа. Кроме того, я пришел к гораздо большему количеству выводов, чем излагает Ньютон в своей недавней работе. Он, бесспорно, гений. Но все же он физик, а не математик.

– Научный мир считает вас не только математиком, но и ярким, самобытным философом.

Готфрид Лейбниц довольно прикрыл глаза, отложил подальше перо, отодвинул стопку бумаг. Говорить о философии, науке наук, ему было приятнее, чем описывать «историю родного края».

– Начну с того, что я решил идти иным путем, нежели современные философы – Бэкон, Декарт и тем более Спиноза. Все они начинали с того, что объявляли прежнюю философию устаревшей, ошибочной, и начинали с чистого листа. Я же признаю, что почерпнул ряд идей, к примеру, у Декарта. В то же время я не считаю, что такие грандиозные умы как Платон или Аристотель заслуживают забвения. Как логик, я долго искал синтетическую систему, которая бы примирила философские системы прошлого и настоящего.

– И вам это удалось? Примирить Аристотеля и Фому Аквинского с Бэконом и Декартом?

– Я уверен, что удалось. Правда, далеко не все примут мой взгляд на мир.

– Что вы имеете в виду?

– Свою философскую систему я называл «монадология». Монада в переводе с греческого означает то же, что и атом: неделимая частица.

– Почему бы вам не назвать учение «атомология»? Смысл тот же. Но звучит, как минимум, привычнее.

– Дело в том, что между атомом и монадой есть принципиальная разница. Атом в представлении древних греков – это комок материи, мертвого вещества. Я же полагаю, что мир состоит из одушевленных, мыслящих частичек духа, если хотите, энергии. Вы понимаете разницу?

Я кивнул, подумав о том, что Эйнштейн доказал эквивалентность материи и энергии. С этой точки зрения взгляд Лейбница не грешил против научной истины.

– Монада – это духовная частица, не материальная. Она присутствует во всякой вещи. Монада – сгусток энергии. Все эти частицы находятся в управлении Бога. В каждой, как в капле воды, отражен весь мировой порядок, и нет двух одинаковых частиц во всей Вселенной. Монады можно назвать мельчайшими субстанциями, кирпичиками мирозданияя. Здесь корень моих противоречий со Спинозой. В его картине мира вся Вселенная – одна огромная субстанция. Если бы существовала только одна, единая, неделимая субстанция, то она была бы замкнута сама на себя, омертвевшая и бессмысленная. Живой мир есть гармония бесконечного множества субстанций.

– Я не вполне понимаю. Где находятся эти субстанции?

– Абсолютно во всем. Даже в неживой материи. Есть монады нескольких уровней. Из самых примитивных, лишенных мыслей монад состоят предметы. Камни, деревья, земля – все это лишь кажется статичным. Камни рассыпаются, деревья расцветают и засыхают. Они тоже в некотором смысле живые, только их жизнь протекает гораздо медленнее и иначе, чем наша. Монады второго уровня – кирпичики, которые составляют животных, насекомых. Они находятся в постоянном динамичном движении. Но и они не обладают высшими способностями. Монады третьего уровня – наиболее совершенные. Формируя уникальный человеческий мозг, они позволяют нам бесконечно развивать наш интеллект, вести насыщенную впечатлениями жизнь. Наконец, высшая субстанция – это Бог, источник всех монад. Благодаря Богу и его бесконечно высокому разуму во Вселенной существуют единые и неизменные законы природы. Бог заботится о том, чтобы симфония из бесчисленного количества разлитых по Вселенной монад звучала гармонично.

– А разве наш мир так уж гармоничен, насколько-то справедлив? Откуда тогда в нем берется зло?

– Я написал работу под названием «Теодицея», оправдание Бога. В ней я на примере всей истории человечества доказываю, что человеческая история постоянно движется в сторону добра, разума, блага. Бог не мог создать Вселенную совершенной с самого начала. Он обладает огромным могуществом, но все же – не всесилен. Даже великий дирижер, лидер оркестра, сам не может исполнить симфонию вместо музыкантов. Ведь если бы он мог, то зачем ему был бы нужен этот оркестр? Кто-то из музыкантов поначалу ошибается, но с каждой репетицией оркестр звучит все лучше, чище, прекраснее. Иногда зло совершается, но только ради того, чтобы этим предотвратить неизвестное нам еще большее зло. Так же и Бог совершенствует мир. Не сразу, а постепенно, шаг за шагом. Мир, в котором мы с вами сегодня живем – самый совершенный из всех, которые были возможны, исходя из всех первоначальных условий и из качества того разного и не всегда идеального материала, который был у Бога под рукой в начале времен.

– Самый совершенный мир из возможных на сегодня… Любопытно. А завтра он станет еще лучше?