Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых

В работе «О правах всерьез», где излагаются основные идеи Дворкина, обсуждается знаменитый суд над «Чикагской семеркой». Левые активисты обвинялись в сговоре с целью пересечения границ штатов и организации бунта. Дворкину представляется очевидным, что члены «Чикагской семерки» находились под защитой гарантированного Конституцией права на свободу слова. Вот что он отвечает тем, кто не согласен с ним:

Могут сказать, что закон о борьбе с беспорядками разрешает выражать свои принципиальные убеждения не в провоцирующей форме. Но при таком подходе упускается из виду взаимосвязь между формой выражения и человеческим достоинством. Человек не может высказываться свободно, если ему не позволяют соразмерять свои речи со степенью своего негодования или если ему приходится лавировать, соблюдая ценности, которые он и в грош не ставит, по сравнению с теми, которые он стремится отстаивать. Правда, некоторые приверженцы неортодоксальных политических взглядов своими высказываниями шокируют большинство населения, но было бы высокомерно со стороны большинства полагать, будто выражать свои мысли всегда следует только ортодоксальным способом, ибо это означает отрицание равной заботы и уважения. Если смысл права на свободу слова состоит в защите достоинства несогласных, то при вынесении решений об уместности тех или иных речей необходимо учитывать личностные особенности несогласных, а не «молчаливого» большинства, для которого закон о борьбе с беспорядками вовсе не является ограничением [Dworkin, 1978, p. 201; Дворкин, 2004, с. 275].

Аргументация Дворкина предполагает, что право на свободу слова существует, чтобы «защитить» достоинство несогласных. Важно, что́ именно под этим подразумевается: чем более тихо и законопослушно вы себя ведете, тем меньше имеете возможностей выступить против высказываний тех, кому наплевать на ваши ценности. Голос инакомыслящего – это голос героя; именно ради него и была разработана Конституция. Автор подводит к выводу, что «жесткая позиция правительства в отношении гражданского неповиновения или кампания по подавлению выступлений протеста могут считаться свидетельством неискренности заявлений о признании прав» [Ibid., p. 204; Там же, с. 278]. Другими словами, по-настоящему искреннее правительство, приняв закон, будет снисходительно к тем, кто ему не подчиняется.

Но, конечно же, на самом деле Дворкин так не думает. Представьте себе, если бы «Чикагская семерка» была группой правых активистов, провоцировавших волнения по какому-нибудь кошмарному, с точки зрения Дворкина, вопросу. Скажем, выступавших против абортов или иммиграции. Можете быть уверены: им не было бы предложено прав, соразмерных со степенью их негодования. А их «достоинство» не заслуживало бы ничего лучшего, чем тюремное заключение.