Дурдом на выезде

Пряча улыбку, она согласилась:

— Хорошо, если хочешь, я даже Бредфорда теперь время от времени за усы буду дергать, чтобы удостовериться, что это он, а не шпион.

Горохов с ненавистью воззрился на Асю:

— И ты еще шутишь? И наглости у тебя хватает еще? И кто же ты после этого?

— Ну хватит, Горохов, — миролюбиво попросила она. — Все обошлось, я жива…

Продолжить ей не удалось.

— Обошлось? — гаркнул он. — Ты думаешь, что обошлось?!

Ася пискнула:

— Я не думаю, я уверена.

— Тогда ты не знаешь, что такое детектор. Ты рассказала им все про себя. Сейчас, сейчас, — он нервно взглянул на часы, — сейчас убедишься сама. В двадцать начнется шоу этого чертова Дикона, будь он неладен!

Ася передернула плечами, давая понять, что не разделяет его ажиотажа. Этим она только сильней разозлила Горохова.

— Дура, ты скоро узнаешь, результаты тестирования! — завопил он.

Похлопав глазами, она спросила:

— И что?

— А то! Это конец нашей карьеры!

— Почему?

— Ты призналась Дикону буквально во всем!

— В чем, к примеру?

— В том, что ты не Ушакова! В том, что работаешь на разведку! И в том, что ты дура! Дура! Дура!

— Хватит меня оскорблять! — вспыхнула Ася. — Несносный ты человек! Как только берут таких психов в разведку?

Пока Горохов столбенел от ее наглости, Ася миролюбиво ему сообщила:

— Я ни в чем не призналась.

— Детектор нелегко обмануть!

— А вот я обманула! — с гордостью сообщила она.

В ее голосе было столько уверенности, что Горохов слегка поостыл.

— Думаешь? — с надеждой, полной отчаяния, спросил он, пристраиваясь к телевизору и утапливая кнопку пульта. — Тебе сказали какой канал?

— Кажется восьмой. Или шестой.

— Седьмой, — вспомнил Горохов.

Ася робко его попросила:

— Только не надо кричать «все пропало» пока не закончится шоу.

— Хорошо, — согласился он, не отрывая взгляда от экрана, хотя до начала шоу было еще далеко.

— И не надо меня обвинять.

Горохов мгновенно взорвался:

— Ну это уж слишком! Ты одна во всем виновата! Сначала пресс-конференция, потом — шоу!

— А что я должна была делать?

— Отказаться! Зачем ты согласилась? Силой заставить тебя не могли!

Ася обиделась:

— Тебе на меня наплевать. Они пригрозили убить меня и этого Гарри Дикона.

— Все блеф! — зло рассмеялся Горохов. — Они заплатили Дикону гору фунтов за шоу для того, чтобы потом его шлепнуть? А тебя им вовсе не выгодно убивать. Хотя, я не был бы против такого удачного варианта, — уже благодушно закончил он.

— Что это значит? — попятилась Ася, принимая его слова близко к сердцу.

Горохов нехотя оторвал глаза от экрана и спокойно пояснил свою мысль:

— Твоя смерть выгодна только нам. Погибни ты, и мы твое Общество до таких вершин раскрутим, что наши враги задохнутся от зависти. Ясно?

Она потрясла головой:

— Нет, не ясно.

— Умри ты от руки врага, мы такой политический символ вылепим из тебя, что Че Гевара, клянусь, отдыхает. Не говорю уж о прочих героях всех времен и народов. Всяким там Лимоновым и Гераклам просто нечего будет рядом с тобой ловить.

— Так вот почему ты за меня не волнуешься! — прозрела Ася. — Ты просто ждешь, когда эти враги прихлопнут меня!

Горохов небрежно ее успокоил:

— Очень ты им нужна, — и отвернулся к экрану.

Ася рухнула в кресло и сидела там безмолвной каменной статуей, переваривая услышанное. Обида на несправедливость душила ее мучительно и беспощадно. Ася боролась с этой обидой и так глубоко ушла в себя, что голос Горохова донесся словно из соседней галактики.

— Что-о?! Не может быть! — завопил он и радостно вопросил: — Нет, Рит, ты слышала?! Слышала?! Кажется, это победа!

Так называемая Рита молчала.

— Похоже, у наших врагов ничего не получилось, — рассмеялся Горохов и оглянулся на Асю.

Безмолвная статуя по-прежнему не отвечала.

— Шоу Дикона отменили! — воскликнул он. — Ты их сделала! Сделала!

Не усидев у телевизора, Горохов бросился к Асе. Не замечая ее состояния, он торжествовал:

— Это просто фантастика! Наши шефы, когда узнают, точно сойдут с ума!

Схватив Асю за плечи, он восторженно ее затормошил. Она безмолвно тряслась, как гуттаперчевая кукла. Вдруг по щекам этой «куклы» скатились слезинки.

— Ты плачешь? — опешил Горохов. — Почему ты плачешь, глупая?

Отрешенно она прошептала:

— Ты обидел меня.

— Я?!!

Удивление его было таким неподдельным, что Ася взбесилась.

— Да! Ты! — закричала она. — Разве не ты мечтаешь о дне, когда меня грохнут!

Он смотрел на нее уже с любовью и жалостью. Он молчал. Зато Ася, не выдержав напора эмоций, громко и горько разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.

— Вот глупая, — огорчился Горохов и, обняв ее, сообщил: — Я шутил. Знаешь сама, как я к тебе отношусь.

Она фыркнула:

— Еще бы! Трудно не знать!

— Перестань, все, что было, быльем поросло. У меня нет никого дороже. Если хочешь знать, я вас давно простил. Теперь ты мне как сестра. И хватит страдать из-за глупостей. Лучше послушай, что ты натворила.

Ася мгновенно прекратила рыдать и сердито спросила:

— Что еще я натворила?

— Минуту назад по телевизору передали, что сегодняшнее шоу Дикона отменяется. Уже прошла реклама другой передачи.

— Ну?

— Неужели не понимаешь что это значит?

— Что?

— Ты обманула детектор!

Похлопав ресницами, Ася спросила: