Когда б огонь, что пепелит мне грудьИ заставляет всхлипывать надсадно,Не бередил мне душу столь нещадноИ позволял хоть миг передохнуть, —Тогда, возможно, мог бы я рискнутьЖить дальше этой жизнью неприглядной,Дать в песне выход грусти безотраднойИ груз обид накопленных стряхнуть.Но, словно Дафна прочь от Аполлона,Она бежит моей погони тщетной,Лишив мои глаза своих лучей;Попался я, как дрозд на клей, и доннаЖизнь обратит мою в туман бесцветный,А сердце – в полный горьких слез ручей.
XXXVI
Как пишут, Партенопою, сиреной,Что красотой и голосом славна,Сей избран край и здесь жила онаНа злачном склоне пред морскою пеной.Младой простилась с оболочкой бренной,Здесь прах ее, и в честь нее странаВ летописаниях наречена,Богата, плодородна неизменно.Смягчилось небо, к ней благоволя:Дало другой, что ей под стать, родиться,И я, на милую врагиню глядя,Спешу ее искусством насладиться,Но, побежденный, пыл не утоля,Встречаю лишь презрение во взгляде.
XXXVII
Пруды и ручейки остекленели,Оделись реки в панцирь изо льда,Деревья обнажились без стыда,От снега горы, долы побелели;Трава мертва, и птиц умолкли трели,Природе всей враждебны холода;Задул Борей, и звери кто куда —В берлоги, в норы – скрылись от метели.А я горю, несчастный, сам не свой,В таком огне, что пламенник ВулканаПокажется пред ним лишь искрой малой.И день и ночь у своего тиранаВыпрашиваю влаги дождевой —Ни капли до сих пор не перепало.
XXXVIII
До наших дней предание дошлоО том, как на скале в стране БореяЖестоким клювом сердце ПрометеяТерзал орел и вновь оно росло.Мне кажется, воскресло это зло,Я в качестве подобного трофеяАмору стал, он мучит, не жалея,И много слез в чернила натекло.Я плачу, ибо сердце рвут на части;Когда же он умерит муки вдруг,От раны стану слабым, изможденным,Но, Боже, переменятся напасти,Двояк непреходящий мой недуг:Разбитым становлюсь, но возрожденным.
XXXIX
Когда покинет солнце небосводИ свет его похищен будет тенью,Животные спешат к отдохновенью,И до поры, когда из гангских водАврора златокудрая взойдет,Забывшись где-то под укромной сеньюИ чуждые любовному томленью,Они не знают горя и забот.А я, когда нисходит мгла ночная,Лью слезные потоки в два ручья,Что полноводней двух лесных криниц,Ни отдыха себе, ни сна не зная,Так злым Амором измытарен я,Что до рассвета не сомкну зениц.