Душа снаружи (СИ)

И понеслось. Я взглянул на Шу и попытался передать ему взглядом сообщение. «Молчи, умоляю, только молчи».

Идти на сближение как можно спокойнее. Не отвечать, не реагировать. Не дать им раззадориться до драки.

− Цыпа, чего молчишь? − кто-то сцапал меня за локоть. Я молча вывернулся. Другой парень потянул Шу за волосы. Третий толкнул его в грудь. Я мысленно молил, чтобы Шу продолжал идти вперед, но такого, конечно, он уже не смог спустить. «Элемент» получил в челюсть и отшатнулся назад. Секунда растянулась на целую вечность, а потом время вдруг вновь ускорилось. В следующее мгновение двое уже заломили ему руки.

− Девку держите! − распорядился тот, кто получил в челюсть, хватая воздух ртом. А затем он разбежался и несколько раз пнул Шу в живот, затем в пах.

Оставшиеся развернулись ко мне. А я по-прежнему держал в руках бутылку из-под вина.

Может быть, если бы я не сделал этого, нас бы оставили в покое, наваляв для порядка за «неуставный» облик. А может быть, и нет. Я не успел подумать. Потому что, если бы я не разбил клятую бутылку о голову первого же человекообразного существа, что до меня добралось, случилось бы другое. Слишком свежи были воспоминания о том неудачном автостопе.

Я знал, что будет дальше. Грубые руки, бесцеремонно лапающие тебя, тяжелое зловонное дыхание в лицо, паскудные шуточки… А потом они заметят что-то. Отсутствие груди или же кадык. И вот тогда они еще больше разъярятся. И вот тогда дело уже не закончится профилактическим мордобоем.

Чем примитивней люди, тем больше они любят рамки. Кто как должен выглядеть. Кто нормален, а кто нет. Чем примитивней люди, тем болезненнее они воспринимают любое расхождение с этими самыми рамками. А вопросы пола всегда самые болезненные…

Мы, к счастью, не успели их коснуться. Тело с окровавленной башкой осело наземь. Мне следовало бы оставить розочку при себе, но она выскользнула из окоченевших пальцев и раскололась об асфальт.

− Ах ты сука! − услышал я и сразу получил сильнейший удар в ухо. Весь мир завертелся. Я упал, и несколько пар ног, обутых в эти гнусные туфли с подбитыми железом носами, тут же окружили меня.

Теперь я захотел, чтобы тот, другой Эсси проявился. Чтобы разметал всю эту компанию по окрестностям. Но нет, сейчас он скрывался. А ведь я в первый раз хотел, чтобы он пришел. Я был в ярости. Эти твари нарушили мой хрупкий оазис, растоптали с таким трудом выстроенную зону комфорта. А я ничего уже не мог им сделать, не мог помочь своему другу. Мир по-прежнему вращался, в голове звенело. Пальцы согнулись бесполезными крюками, ими я тщетно пытался закрыть лицо.

И тогда единственное, что мне оставалось, это орать. Голосить, точно сирена. Не звать на помощь, просто орать так, чтобы барабанные перепонки всех присутствующих полопались от этого воя.

Я заткнулся лишь тогда, когда услышал, что этому вою вторит настоящая сирена. Полицейская. И что подонки спешно разбегаются в разные стороны, за исключением того, которому я врезал бутылкой. Он валялся на асфальте, что-то мыча. Я знал, что мог убить его, и был все же рад, что не сделал этого.

Шу лежал неподалеку, хватая ртом воздух. Мне с большим трудом удалось добраться до него − улица все еще кружилась и порой рука моя не касалась Шу, а хватала воздух. Еще большего труда стоило поднять его на ноги. Пальцы по-прежнему не сгибались, приятель мой был абсолютно неподъемен. А сирена вопила все ближе и ближе. Лишь в последний момент нам удалось встать, и, шатаясь, скрыться за башней из паллетов.

− Чувак… Иди, прошу тебя! − умолял я.

Шу, казалось, совершенно не осознавал происходящего. У меня пошла кровь из носа от усилий, и не было даже сил стереть ее. Мелькнула на секунду мысль сдаться, рухнуть без сил, и пусть дальше меня хватают, арестовывают, да хоть расстреливают. Только бы больше не нужно было бежать и скрываться. Но Шу зашевелился, и мы все-таки побежали. Пригибаясь, согнувшись почти пополам, шатаясь, петляя точно крысы. Мы все бежали и бежали, пока не свалились замертво в каком-то переулке. И когда кровавая пелена перед глазами спала, я увидел вдалеке огни нашей улицы.

Одновременно так далеко и так близко. Но ведь негоже помирать, когда спасение уже рядом? Мы сжали зубы и пошли. По щекам катились слезы. Кровь под носом смерзлась, рот наполнился железистым вкусом, дышать становилось все тяжелее. Я гадал, как у нас получится управиться с ключами, ведь руки онемели до полной потери чувствительности. Но, к счастью, у подъезда стояла девушка-администратор и курила. Та самая, которую мы между собой прозвали «Госпожа Безысходность».

− Мы… − выдохнул я.

− Просто упали! − поспешно вставил Шу, и мне захотелось накрыть лицо ладонью.

Госпожа Безысходность затянулась и отрешенно взглянула на нас. Казалось, наш видок совсем ее не шокировал.

− Мы сегодня внесем оплату на неделю, − добавил я.

Она покачала головой.

− Не выйдет.

И только я собрался заверить, что наш помятый вид вовсе не отражает духовно богатый внутренний мир, и что мы вовсе не вляпались ни в какие неприятности, как она продолжила: